своих животах! – почти торжественно,желая произвести эффект (что ему,безусловно,удалось),произнес Лофаня.
– Как в предысторические времена?! – в ужасе закатил глаза впечатлительный Ирга.
– Какое скотство! – выругался Дрок и с отвращением сплюнул.
– Так вот что значат слова Нимфеи "произрастать,рождаясь",– снова осенило меня.
– А ведь все перед ними преклоняются,стамены мечтают жить с ними в Радужных Пузырях,ненавидят тех,кто стал их Избранниками,завидуют им, – Дрок чуть не плакал. – Но как ты узнал? Это же не ручку поцеловать, – пусть и у Цветочной феи,– этого же небось в теплошколах не проходят,даже в старших флор-боксах! Это же совсем не романтично,это гадко,гадко и подло! Т а к всех обманывать!
– Да, ты прав, – голос Лофанта вдруг зазвучал совсем по-взрослому, – этому не учат ни в теплошколах,ни в средних,ни в высших просветзаведениях,но это знают или каким-то образом чувствуют все достигшие совершеннооборотия. Ты думаешь,зря писциллы окружены Ореолом Загадочности? Им и стаменам н е л ь з я делать друг с другом то,что делают Избранники с Феями в Радужных Пузырях.
– А что они с ними делают? – громким шепотом спросил Ирга.
– Что-то ужасное,страшное и противное; и это ещё так больно, – они стонут и кричат, – просто слышать невыносимо…
– Кричат? – переспросил Ирга.
– Ну да,орут и стонут, – прерывисто так:"Аа!..Аа!..Аа!.."А потом:"Ой!..Ой!.."и дышат шумно-шумно,а некоторые плакать начинают.
– И чё,действительно громко орут? – поинтересовался Флокс.
– Сначала вроде как и не очень,– так,постанывают,видать,не сильно им еще больно,ну а потом всё громче и громче, и чаще,по нарастающей.Лофаня с увлечением стал воспроизводить звуки,издаваемые небожителями,и было это так заразительно,что мы,не долго думая,присоединились к нему.
Наши вопли разнеслись по всему периметру Закрытого луга теплошколы,что не могло не привлечь внимания дежурного вахтера и по совместительству дворника Репья – стамена злобного и несговорчивого.
– А -а – a! – шпана флорбоксовская! – страшным голосом,перекрывшим звучание неокрепших гортаней,закричал он,зависнув над нашими головами на своем дежурном споролете. – Что вы здесь за дурдом устроили,романтики недозревшие! Вот я вас! И Репей принялся гоняться за нами,пытаясь огреть сверху уборочным стеблем,который в режиме извержения одновременно являлся табельным служебным оружием.Иногда ему удавалось осуществить задуманное.Хорошо,что стебель был мягким и было почти не больно; оно и понятно:твердых стеблей вахтерам при теплошколах не полагалось.
Наконец,Репей решил,что достаточно нас проучил и,напоследок заехав Дроку по лбу,умчался в сторону вахтенного помещения.
– У-у! Вьюн ползучий! – погрозил Дрок вслед ему кулаком и потер покрасневший от удара лоб.
– Не больно?– участливо спросил Лофаня.
– Нет,но обидно-о-о!..Вы только никому не рассказывайте,– засмеют…
– А меня Репьюган
