style="font-size:15px;"> – Слышишь ты, осел, не трогай мои вещи. Ты меня слышишь?
Я повернулся и увидел высокого парня, что уставился на меня сквозь зло прищуренные веки. Под футболкой его играли накачанные мускулы.
– Они выглядели сухими, – сказал я, ощущая, как гремлины начинают дергать меня за ниточки нервов.
– Чушь собачья!
Казалось, парень вот-вот бросится на меня. Сжимая в руках свои влажные вещи, я осторожно отступил несколько шагов назад, а потом бросился из прачечной и вверх по лестнице. Это был тот самый инцидент, что не давал мне покоя почти сорок лет. Он стал для меня сокрушительным психологическим ударом. Трясущимися руками, чувствуя поднимающийся в душе гнев, я открыл книгу Фон Рейхмана.
«Нервный человек должен понимать, что у других людей тоже есть мнения, и они отличаются от его собственного», – прочитал я громко.
– Бред сивой кобылы!
«Когда вас кто-то раздражает, вы сами должны решить, позволите ли вы себе поддаться раздражению или нет».
... Да, позволю!
«Смех и гнев сочетаются, как бензин и вода».
Вот оно!
Мне нужно было срочно начать смеяться, или мне придется жить с этим кошмаром следующие сорок лет.
«Действия, совершаемые ради реализуемой цели, почти всегда уменьшают нервозность», – прочитал я.
Когда я снова спустился в подвал, эта громадная ходячая реклама университетской вступительной кампании стоял, прислонившись к ящику.
– Ты абсолютно прав, – сказал я, проносясь мимо.
Злобный парень курил сигарету. Он взглянул на меня с насмешливым выражением, а потом затушил окурок каблуком.
– Что ты, черт возьми, имеешь в виду? – спросил он и сплюнул.
– Я имею в виду... что с такой влажностью одежда сохнет долго.
– Это всё? – спросил он, кинув на меня косой взгляд.
– Да, вот, – ответил я и дал ему два десятипенсовика, – это тебе, чтобы хорошо всё высушить. Я имею в виду, я забрал твое время на сушку, и забыл, что в прачечной ужасно влажно.
Я провел рукой по бровям, вытирая их. Парень взял десятипенсовики и вставил их в слот сушильного аппарата, и, как я и надеялся, он увеличил температуру, установив на отметке «высокая». Ни слова ни сказав, он снова сел у стола, достал еще одну сигарету из кармана и хмуро подкурил.
Час спустя я удобно сидел в комнате, расположив ноги на столешнице, и наблюдал в окно, как этот дикарь медленно бредет по Поинт-Драйву со своим новым другом – гремлином, что измывался надо мной на протяжении сорока лет. Парень был зол, как черт, – на плече у него болтались рубашки и брюки, измятые, как бумага, которую сначала скомкали в руке, а потом попытались расправить. Сколько бы я ни вспоминал эту картину, занимаясь стиркой, этот конкретный гремлин больше никогда не станет дергать меня за ниточки нервов.
Мой метод избавления
