откровенно мне завидовали. Они не были красивы, как я, и свое замужество, в отличие от моего, удачным не считали. Узнав, что я мертва, они, возможно, и всплакнут, но долго горевать не будут. А мама? С рождением каждого последующего ребенка она теряла часть здоровья, так что особой радости мы, дети, в ее жизнь не привнесли. К сорока пяти годам ее здоровье окончательно пошатнулось. Из нее словно выжали все жизненные соки, и теперь ее ничто не занимало: ни ее муж, ни дети, ни внуки, ни она сама. Она словно оцепенела, равнодушно взирая на происходящее вокруг и не желая в нем участвовать. Если моя смерть и выведет ее из оцепенения, то только на короткое время. Отец последнее время много пил, так что наверняка найдет утешение на дне бутылки. Что касается родственников мужа, то для них я по-прежнему, даже спустя много лет, оставалась чужой. Долго оплакивать меня они не станут. Скорее почувствуют облегчение и возьмутся еще больше опекать моего сына, который как две капли похож на своего отца. Станет ли Данила тосковать по маме? Приходилось признать: мой сыночек больше привязан к бабушке, чем ко мне. О муже думать не хотелось. Главное – чтобы он поверил, что меня нет в живых. Я поймала себя на мысли, что согласилась отринуть прошлое и начать новую жизнь, где не будет людей, которые так много значили в моей прошлой жизни и которые «меня истерзали и сделали смерти бледней – одни своей любовью, другие – враждой своей». Почему-то на память пришли стихи Гейне, и я медленно, безо всякого выражения прочитала их вслух.
– Что тебя на лирику потянуло? – в голосе Марка слышалось недоумение.
– Не знаю, – пожала я плечами.
– Ну, так что ты решила? – через некоторое время поинтересовался он, с любопытством глядя на меня.
– Была – не была! – с беспечностью, которую вовсе не ощущала, сказала я. – Начну жизнь заново и погляжу, что из этого получится.
– Вот это по-нашему! – поддержал он меня.
Мне показалось или нет, что он облегченно вздохнул?
– А если ничего не получится, всегда можно вернуться.
– Как ты это себе представляешь? – усмехнулась я. – Заявлюсь через пару лет и скажу: «Вот я, прошу любить и жаловать»?
– Всегда можно что-нибудь придумать. К примеру, у тебя была амнезия, а теперь ты все вспомнила и вернулась.
– Ты насмотрелся сериалов, – фыркнула я.
– Ну почему же? В жизни и не такое случается, – философски заметил он.
– Может быть. Но уж какими, а легковерными ни моего мужа, ни его родственников не назовешь.
– Уверен, твой муж простит тебе все, одурев от счастья при одной мысли, что ты снова с ним.
В это мне верилось с трудом, но делиться своими сомнениями с Марком я не стала. Вместо этого я спросила:
– Не боишься, что владелец автомобиля уже заявил в полицию об угоне
