href="#n_131" type="note">[131], где пробыли неделю времени, ввиду затруднительности плавания; потом, когда подул попутный ветер, прибыли на Лемнос, в течение девяти часов. Здесь останавливает мою речь благочестие тамошнего епископа, который так благосклонно, как никто другой, принял нас, утешил и снабдил на дорогу.
(15) Отплыв оттуда со страхом из-за соседнего народа, мы переплыли при сильном северном ветре море в сто пятьдесят миль и пристали у Канастра[132] в пределах Фессалоники; потом в Паллену, в местность, лежащую близ залива; затем в Эмбол[133]; оттуда, снова севши на животных, вошли в город[134] в субботу, в день праздника Благовещения, часу в третьем. И какой вход! Нельзя и этого пройти молчанием. Один из сановников, наперед посланный от префекта с воинами, ожидал у восточных ворот, и они [наше] приближение встретили, стоя в молчании; а после того как мы вошли, затворив ворота, повели нас через площадь торжественно перед глазами собравшихся на это зрелище и таким образом привели к начальнику. Это прекрасный человек: явившись с благосклонным лицом, он после поклона кротко разговаривал с нами и послал нас к архиепископу; мы же наперед помолились в храме Святой Софии. Святейший, окончив молитву в своей церкви, принял и приветствовал нас, побеседовал с нами о необходимом и, тогда же удержав нас, доставил нам отдых омовением и пищею.
На второй день рано утром взяли нас и, по просьбе нашей дозволив помолиться в храме святого Димитрия, разлучили друг с другом всех нас, после того как мы высказали благословения и приветствия друг другу. Нас, двоих братьев, отвели в то место, в котором я нахожусь теперь, и разлучили после того, как мы со слезами простились друг с другом, так что и некоторые из зрителей [Col. 920] тронулись от жалости.
В таком состоянии, отец, наши дела; и теперь влачу я, смиренный, здесь жизнь прискорбную и многоплачевную. Знаки благословения от святой руки твоей мы приняли как имеющие силу Святой Троицы, и храним их как сокровище, и кладем их (16) пред глазами своими, как бы лобызая твою десницу. Опять слезы, опять содрогается моя внутренность, ибо хочу окончить речь. О, отец, для чего Ты Меня оставил? (Мф. 27:46). Но ты не оставил. Как ты удалился от меня? Но ты пребываешь во мне. Где же еще увижу тебя? Как взгляну на тебя? Где услышу сладчайший и спасительный голос твой? Когда буду разделять с тобою трапезу? Где буду наслаждаться твоим святым[135] присутствием? Или когда буду читать вслух тебе, или петь пред лицем твоим, или получать вразумления, или епитимии, или напоминания, совершая по обычаю угодное тебе угощение, пищу, питие, беседу, стояние, сидение, возлежание? Что случилось со мною? Призываю людей в свидетели, призываю и Небесные Силы в защиту мою: закон Божий отлучил меня от тебя, одна вечная заповедь. Да услышит поднебесная! Поэтому я радуюсь и возношу глас хвалы Богу; переношу все более, чем с избытком; восхищаюсь; не буду более сиротствовать, не буду сетовать, не буду говорить что-нибудь непристойное. Прими, отец, и вышесказанное как благочестное (ώς ευαγή), ибо это – знаки любви к тебе. Однако я опять буду плакать, но [уже] от радости.
А ты, преблаженный отец, радуйся и веселись:
Канастр – южная оконечность Паллены, одного из полуостровов Халкидики. –
Западный мыс Халкидики, непосредственно перед заливом Фессалоники. –
Т. е. в Фессалонику.
B V, Sirm. и ТФС отсутствует. –
