тебя? Тут уже сразу надо забыть и о шатенках и о рыбалке.
– Ты любишь рыбу ловить? – неожиданно для самого себя спросил он.
– Не очень – Максим, казалось бы, совсем не удивился – Я все больше в компьютерные игры.
Про блондинок Вадим предпочел не спрашивать. Они еще поговорили немного и Максимка, выплеснувший застарелую обиду, утратил всю свою агрессивность и даже начал поддерживать разговор. А Вадиму захотелось сорваться с места, наплевать на правила, запреты и штрафы, забросить в машину удочки, палатку, взять сына и поехать вечером за четыре часа ухабистых дорого туда, где так тревожно подергивается поплавок на спокойной глади воды подернутой последней полосой утреннего тумана. Не выйдет, подумал он… Юдит будет долго поджимать губы, морщиться и приводить веские аргументы против авантюрной поездки. Никогда, никогда не было у него что противопоставить этим, всегда правильным, железобетонные доводам. Да и проклятый карантин будет на ее стороне. Ну что же, останемся здесь, подумал он, в свой, тоже железобетонной, самоизоляции. Вот только Максимка, сын, останется там, по другую сторону. Это было поражение, фиаско, провал.
Они еще о чем-то поговорили, но он уже с трудом поддерживал разговор и Максимка это заметил.
– Что с тобой, папа? – спросил он.
– Со мной? Со мной все в порядке. В абсолютном порядке – последние слова прозвучали немного истерично.
Еще не хватало грузить парня своими проблемами, подумал он, лишь бы голос не дрогнул. И голос не дрогнул, но что-то такое не ускользнуло от Максимки и тот неуверенно пробормотал:
– Ты звони почаще, папа…
– Лучше ты сам мне позвони, когда захочешь.
Эти слова он произнес уже правильным, твердым голосом – голосом отца. Пусть только закончится этот подлый карантин и я найду слова и очень убедительные доводы чтобы взять парня… Нет, не на рыбалку… Я не буду развлекаться за счет ребенка, а повезу его туда, куда ему будет интересно. А ты знаешь, где ему будет интересно? Нет, пока не знаю, вот и придется узнать. Лишь бы поскорее кончился карантин. Только тут он понял, что впервые за все время самоизоляции карантин стал ему в тягость.
Звонок брата тоже не принес облегчения. Было не ясно, позвонил ли Давид сам, по собственной инициативе или его подвигнул на это отец. А может быть это была его серьезная миниатюрная жена и именно она и напомнила ему и подсказала, что именно и как говорить. В любом случае, Додик был поначалу неправдоподобно серьезен и столь же неправдоподобно неестественен.
– Ты держись, брат – вещал он – Этот карантин не навечно. Будет еще и на нашей улице праздник, причем семейный. Увидишь и нас с моей благоверной и спиногрызов наших. Родителей возьмем и завалимся куда-нибудь на природу. А ты притащишь с собой свою Тамару или кто там у тебя будет…
Ну явно кто-то пожаловался ему на отдаленные симптомы депрессии, то ли действительно прозвучавшие в очередном бессмысленном
