как светопись, растёт:
Вот нарастает, вот рожденья лепет
И первых выговоренных слов полёт.
Вот озеро. Мерцанье глади
И берега́, поросшие сосной.
Вот солнца луч – сквозь тучи ладит
Свой взор летучий, озорной.
Вот женщина. Опять она одна.
Печаль в затрёпанном романе.
Её окутала, как шалью, тишина,
И глубина дразнит, дурманит.
Вот я. Гляжу, гляжу издалека.
Её походка завораживает странно:
То бестелесна – как сна полёт легка,
То в напряженье, как в петле аркана.
В тишине рождается жизнь,
В тишине зарождается истина,
В тишине растут остья ржи
И дубы одеваются листьями.
Вот уж осень дарит покой,
Небо серое, ветви все чёрные,
Всё печальней пейзаж, тоской
Наливаясь всё обречённее…
Ну когда же выпадет снег
Наконец, чтоб свет стал просторнее,
Тишины бы создал он храм-оберег,
Где бы мир запел всё чудотворнее?
III. Предчувствие мысли
От пыли на столе до звёздной пыли,
Коснусь рукою, взглядом долгим,
Свобода выбора здесь? Долг ли?
Судьба! Чтоб вместе в небо плыли!
Полнеет чаша снадобий бурливых:
Дурман, кураж, азарт рекою!
Здесь – солнца жар, здесь грозы, ливни,
А «за» – блаженный сон покоя…
Кто этой яви прописал законы?
Они точны, как хмель намёка.
Уносят в небо паруса и кони,
Пружины мачт и мощь потока!..
Анне
Тонкий лёд – скольжение опасно,
Смутный след – дыхание взахлёб,
Думаешь, а всё ведь не напрасно –
Дар творенья и творчества озноб!
Высота, граница, вновь граница,
Вот колючей проволоки ряд,
Вот уже владычная десница
Ряд за рядом строит цепь преград…
Но какая радость – обнимая плечи,
Теплоты коснуться чутких губ!
Боже мой! Расплачиваться нечем!
Всё отдать, сверх даже «не могу»!..
Счастье слышать речи туч и ветра,
Музыку деревьев, песни волн…
Счастье быть мне в этом мире смертным,
В этом мире, что тобою – вечность! – полн…
Разборка памяти – копание в руинах.
Вот археолог – кто его поймет?
Проистекает время долго, длинно
В истории, а жизнь проходит влёт.
Нахмурив лоб, стопорщив все морщины,
Философ вглубь вещей, как в микроскоп,
Глядит
