и пенье,
И безграничное терпенье –
Он десять жизней в песнь вложил.
И не надрыв – смертельный взрыв,
Где ноты – боль в разрыв аорты,
В ответ на смотры и просмотры,
На мнений темь и топоры.
Стары преданья, и удар
Опять исподтишка и в спину,
Но не остановить лавину,
Не погасить любви пожар.
Души с душою разговор
В молчанье, в шёпоте и в крике –
Вдруг просветлеют лица, лики
Святых грядут сквозь пыль и сор!..
Монолог Бродскому
Твой взгляд был строг и безусловен,
А я – экзамена не сдавший ученик.
Твой взгляд бескомпромиссен стал в основе,
И весь кураж, что был во мне, вдруг сник.
Пусть в прошлом всё: империя, держава,
Но есть страна, и я в ней – гражданин.
Пусть гвоздь судьбы, хоть криво, ржаво,
Хоть в лад прошит, – пробит я им.
А твой поэта взгляд суровый,
И эта мысль, трагичная до бездн, –
В ней зов небес и пыль земных покровов,
В ней маски мантий, хороводы звёзд.
Меня прости, мечтаю вечно глупо:
Мне б на волне взнестись, глаза в глаза
Ввысь полететь с тобою в неба купол,
И душу там терзать, и там дерзать…
Лютая ночь
Ночь. Глушь. Темнотища за окном.
Тишина – расстрельная в упор.
Вор крадётся в переулке, сном
Увлечённым, скрытно – он же вор!
Словно вор тот, кра́дучись, тоска
В недрах ночи, в тишине, скрытна́,
Вдруг нагрянет – и исподтишка
Выпотрошит душу всю до дна!
Та тоска мне думать не даёт –
Ставит блок идущему извне
Слову. Крыльев нет у слов, полёт
Их куриный, псарня слов в грызне…
Как извлечь из сердца мрак и ночь?
В сердце – боль, бессилья кандалы.
Как же слову крылья дать, помочь,
Псов как присмирить тех люто-злых?..
В кладовых терпенья поищу,
По смиренья сусекам поскребу,
Выдержке священной причащусь,
Сердца кротости подам мольбу…
Я разделился на субкванты.
Я улетел в конец Вселенной.
На тумбочке на прикроватной
Сияет знаний том толстенный…
Как много в физике дерзаний,
Чудесных масса технологий,
Фантазии ручьят слезами,
Счастливо подводя итоги…
И лишь в душе – осадок тёмный,
И стон в ней разочарований,
Бездомный в ней кричит котёнок
Среди
