чаще навещать своего короля, который восхищён твоим умением согревать любовью всё, что окружает тебя. Признаюсь, я никогда раньше не встречал такой чистой искренности, как у тебя. Ты истинно ангел во плоти!
Округлив от удивления глаза, Анджелайн с придыханием спросила:
– За что мне всё это, Ваше Величество? Ведь у меня нет никаких заслуг, кроме тех, что подарены матушкой-Природой.
С теплотой в душе и ласковой улыбкой на лице Людовик ответил:
– Дитя моё, не задавайся этим вопросом, это ни к чему. Просто учись жить счастливо, наслаждайся каждым днём. Не благодари меня и не забывай славить Господа, ведь всё благое в этом мире делается лишь по Его воле, по Его мудрому разумению.
В глазах Анджелайн появились крупные слёзы благодарности к своему всемогущему благодетелю. В порыве сильных чувств она подбежала к королю и нежно, как-то совсем по-детски, обняла его и крепко поцеловала в дряблую серость щеки.
В результате её неожиданного поступка король испытал ни с чем не сравнимое душевное удовольствие, глаза его заволокло слезами умиления. Он был благодарен судьбе за запоздалую возможность получать удовольствие от действий, исходящих исключительно из чистоты помыслов, не имеющих никакой аморальной подоплёки. Приятное тепло медленно разливалось по старческому телу.
Да, безусловно, Анджелайн очень понравилась королю, но он отгонял от себя вспыхивающие искорками в голове похотливые мысли и усиленно убеждал себя в том, что малышка прежде всего желанный объект его отеческой заботы, она не сексуальная игрушка и появилась в его жизни лишь для того, чтобы он смог получить моральное удовлетворение от совершённых им добрых поступков. Но, чёрт возьми, он признавал, что ей удалось очаровать его, пленив ум и сердце. Пребывая в водовороте приятных мыслей, он сидел и смотрел в темноту за окном. Уже была ранняя ночь.
Вдруг малышка с кроткой улыбкой и искренним беспокойством в больших глазах спросила короля:
– Что с вами, государь, почему вы стали таким грустным?
Людовик глубоко вздохнул.
– Со мной то, моя милая, – отвечал он, – что я нахожусь в большом душевном смятении. Я вынужден сдерживаться и скрывать истинные чувства от той, перед кем не имею возможности раскрыться. Первый раз за многие годы я не могу иметь то, чем хотел бы обладать. И именно это немного гнетёт меня, но, признаюсь тебе, гнетёт как-то по-особенному, не терзая совесть души моей.
– Государь, – сказала Анджелайн почти шёпотом, – известно всем и каждому, что вы главный господин всего! Все знают, вы можете делать всё, чего ни пожелаете, ваша воля священна, и поэтому Вашему Величеству не стоит сомневаться и беспокоиться о невозможности желаемого. Просто берите то, что вам принадлежит по праву вашей королевской власти, дарованной вам самим Богом. Не обижайте Его, отрекаясь от даров Его, ведь Ему более, чем нам самим, видны нужды наши. Просто отдайтесь на волю Его… – и тут же, уперев маленькие
