полка генерал-майора А. А. Карпова 2-го. Составив армейский арьергард, донцы повели «слабую перестрелку» с неприятелем, который вперед пока не подавался, действуя только авангардной кавалерией.
Когда император французов приказал Великой армии главными силами перейти Днепр, казачьи разъезды Карпова сразу же дали знать тревожную весть: «неприятель употребил все усилия по большой почтовой дороге», то есть по Старой Смоленской дороге, ставшей «главной» в истории Отечественной войны 1812 года. По ней война прокатилась туда и обратно. И полита она казачьей кровью была обильно.
…Соединение двух, 1-й и 2-й, Западных армий у Смоленска, бесспорно, являлось крупной стратегической удачей русского командования, равно как и серьезной стратегической неудачей венценосного полководца Наполеона. Ему пришлось окончательно расстаться с планами истребления сил разобщенного противника по одиночке. В том, что соединению армий генералов от инфантерии военного министра М. Б. Барклая де Толли и князя П. И. Багратиона во многом способствовали неординарные действия платовского летучего корпуса, у серьезных исследователей военных событий 1812 года сомнений и разногласий нет.
Более того, так же думали и современники. Известно, что при дворе и в окружении императора Александра I именно генералу от кавалерии М. И. Платову приписывали исключительную роль в соединении военной силы России под городом Смоленском. Но здесь надо заметить, что на это соединение даровито поработали и именитые полководцы Михаил Богданович Барклай де Толли и Петр Иванович Багратион. То есть умалять в той странице войны значимые заслуги этих двух личностей было бы большой несправедливостью, равно как умалять и действительные заслуги донского атамана.
О роли его под Смоленском писали и докладывали в свои столицы и иностранные дипломаты, аккредитованные в российской столице. Можно сказать, что они тиражировали мнение императорского двора, мнение и военной части окружения монарха. Иначе говоря, имя атамана-«вихря» Матвея Платова в тот год было действительно у всех, как говорится, на слуху.
Французы были наслышаны о нем, уже многими из них виденном на поле боя, не меньше, чем русские (в том числе и, разумеется, казаки) о маршале империи Иоахиме Мюрате, кавалерийском полководце императора Наполеона, сыне трактирщика, одаренного Бонапартом титулом Неаполитанского короля. Когда создатель Французской империи говорил не без презрения о «жалких арабах Севера», то слушавшие его адъютанты, маршалы и штабисты понимали под этими словами именно атамана Платова, неутомимо истреблявшего по кусочкам Великую армию до тех пор, пока она не стала называться таковой.
Так, посол Сардинского королевства граф Жозеф де Местр, бывший тогда к российскому императору близким человеком из когорты иностранных посланников и потому хорошо информированным дипломатом, писал в августе 1812 года об успешном для русских деле под Смоленском следующее:
«…Главная
