справедливо судили и поступили надлежаще. Если бы они были столь раболепны, чтобы из ласкательства предпочли бы меня моему сверстнику, то действительно я заставил бы их в том раскаяться.
Петр любил своего воспитанника Ивана Головина и послал его в Венецию учиться кораблестроению и итальянскому языку. Головин жил в Италии четыре года. По возвращении оттуда Петр Великий, желая знать, чему выучился Головин, взял его с собою в адмиралтейство, повел его на корабельное строение и в мастерские и задавал ему вопросы. Оказалось, что Головин ничего не знает. Наконец Петр спросил:
– Выучился ли хотя по-итальянски?
– Головин признался, что и этого сделал очень мало.
– Так что же ты делал?
– Всемилостивейший государь! Я курил табак, пил вино, веселился, учился играть на басу и редко выходил со двора.
Как ни вспыльчив был царь, но такая откровенность ему понравилась. Он дал лентяю прозвище «князь-бас» и велел нарисовать его на картине, сидящим за столом с трубкой в зубах, окруженного музыкальными инструментами, а под столом – валяющиеся навигационные приборы. Во время Каспийского похода Петр Первый решил по старому морскому обычаю, купать не бывавших еще в Каспийском море. Подавая пример, царь первым прыгнул в воду. За ним последовал и все остальные, хотя некоторые боялись, сидя на доске, трижды опускаться в воду.
Головина Петр стал сам опускал в воду и со смехом говоря:
– Опускается бас, чтобы похлебал каспийский квас!
Один старый петровский ветеран любил вспоминать, как, будучи ребенком, был представлен Петру Великому в числе дворянских детей, присланных из семей для службы. Царь, якобы, посмотрев на него, покачал головой, и сказал:
– Ну, этот совсем плох! Однако записать его на флот, до мичмана, авось, дослужится!
Рассказывая эту историю, старик всегда с умилением прибавлял:
– И такой же был провидец, что я и мичмана то получил только при отставке. Когда известный острослов д'Акоста отправлялся по приглашению Петра Первого из Португалии морем в Россию, один из провожавших его сказал:
– Как не боишься ты садиться на корабль, зная, что твой отец, дед и прадед погибли в море!
– А твои предки, каким образом умерли? – спросил в свою очередь д'Акоста.
– Преставились блаженною кончиною на своих постелях.
– Так как же ты, друг мой, не боишься еженощно ложиться в постель? – возразил д'Акоста.
Сподвижник Петра Первого контр-адмирал Вильбоа, спросил однажды д'Акосту:
– Ты, шут, человек на море бывалый. А знаешь ли, какое судно безопаснейшее?
– То, которое стоит в гавани и назначено на слом! – немедленно ответил ему д’Акоста.
Борьба с болезнями была во времена парусного флота труднейшей и почти не решаемой проблемой, причем, ни только в море, но и во время нахождения
