от обнаруженных им досье сменились размышлениями о его собственной жизни, и он в который раз попытался вспомнить, как попал в школу. И в который раз не смог.
Воспоминания о детстве были отрывочные. Одни тренировки, лекции и всяческие занятия. Они никогда не спрашивали, почему они учатся там. Том только помнил внушаемую им мысль, что учиться в их школе – очень и очень престижно, что они были специально избраны, что они лучше всех других. Правда, то, каким, собственно, образом их избрали, никогда не упоминалось.
В какой-то момент Тому мучительно захотелось поделиться с кем-нибудь своими мыслями по поводу найденных досье в том особняке – но с кем? Он повернул голову и, чуть прищурившись, вгляделся в силуэты лежащих на соседних койках людей. Слева лежал Джейсон, чуть дальше – Лестер. Оба не двигались, и Том гадал, спали ли они.
Он вновь спросил себя, что именно произошло в его отсутствие в особняке, ведь Том впервые в жизни видел Джейсона в настолько мрачном расположении духа.
Разбудить, что ли?
Том почти сразу же отмел эту мысль. Он никогда не был по-настоящему близок ни с кем из ребят, не дружил с ними, даже более того – сторонился их. Поэтому он не мог бы поручиться, что все, что он скажет, останется между ними. К тому же Том прекрасно понимал, что, если то, что его волновало, вдруг дойдет до старшего офицерского состава, вряд ли это их обрадует. Ведь сам Том во время своей короткой беседы с Макинтошем умолчал обо всем, что произошло на втором этаже. Ему самому не хотелось лишних проблем, особенно учитывая, что он и сам не знал, есть ли что-то важное в тех треклятых досье или нет. Пусть это и не давало ему покоя.
Вот уже некоторое время его мучила тревога; какая-то мысль постоянно вертелась в его голове, назойливо выпячивалась и сразу же исчезала, словно издеваясь над ним; и он никак не мог ее, эту самую мысль, ухватить. Каждый раз она ускользала от него, когда ему казалось, что он вот-вот поймет, в чем же, собственно, дело. Будто картинка на краю сознания, виденная раз в жизни в течение пары секунд, после чего ты не можешь припомнить ни изображение, ни суть. Только неясный силуэт, расплывчатый, увиденный словно сквозь толщу воды. Единственное, в чем он был почему-то уверен, так это в том, что эта возрастающая тревога неким непостижимым образом связывалась с теми досье.
Остатки сна вконец улетучились. Том сел на кровати и, тряхнув головой, огляделся. Некоторое время он неподвижно сидел и размышлял, уставившись в одну точку, а затем сбросил одеяло и, нацепив кроссовки, бесшумно прошел к двери.
У двери он обернулся и оглядел комнату. Никто из ребят не шевельнулся, все крепко спали. Через мгновение Том вышел, тихонько притворив за собой дверь.
То, что ему было сейчас нужнее всего, это привычная утренняя пробежка. Мысли в его голове теснились нестройной кучей, и требовалось привести их в порядок, рассортировать и успокоиться. Иного же способа, кроме как пробежка, он не знал. В противном случае голова у него непременно взорвется от всей этой информации.
Формально
