вертелась вокруг него. До трех лет он не отпускал меня, и я кормила его грудью. Следовало бы перевести его на смеси раньше, как советовали другие девчонки. Но мне так не хотелось расставаться с ним ни на минуту! Он даже ночью не выпускал меня из своих крохотных ручек и постоянно причмокивал в поисках любимой сиси.
После шумного и дерзкого города мы попали в царство природной тишины и благодати – 21 километр. Комната, которую мы сняли, оказалась солнечной и теплой. Так и хотелось нежиться на солнышке и спать, спать, спать… Многоэтажный дом находился в курортной зоне, прямо на берегу Финского залива. Снег толстым слоем покрывал землю, деревья, здания. Таких сугробов я не видела давно, со времен Владивостока. Сашеньке нравился снег. Он весело хрумкал под ножками, щечки играли румянцем. «Мой ненаглядный». Я брала Сашеньку на ручки и гуляла с ним днями напролет, мы играли в снежки и катались с горки. Ледяная горка вела прямо к Финскому заливу. Помню – лед сковал все побережье, он походил на битое стекло.
Мама устроилась работать в санаторий «Черная речка» оператором машинной стирки, недалеко от 21 километра. Работала она одна, потому что бедный Марк был так подавлен жизненной ситуацией, что не находил сил на подработку. Друзей у него тоже не было, поэтому он проводил время в компьютерном салоне. Там можно всю ночь играть в стрелялки и ни о чем не переживать. Мама поддерживала его всегда и во всём. «Мальчик столько перенес, такой удар по психике…»
В этот период я находилась в каком-то странном состоянии. Несобранная, несуразная, с постоянным чувством вины. Благодаря маме мы пережили зиму, но один Бог знает, чего мне это стоило. Мы с ней часто ссорились, друг друга на дух не переносили. Причем ссору всегда инициировала она. Она лучше знает… все! Порой я уходила из комнаты на кухню или к Зое. Зоя, миниатюрная хозяйка квартиры, жила в одной из комнат. Неизменная свидетельница наших семейных сцен. Женщины вообще любят интриги, драмы, страсти. Она искренне жалела меня, но в то же время не могла поставить маму на место. Мама ей платила.
Моя мама неплохая, но своеобразная. У нее сложный и вспыльчивый характер. Я всегда удивлялась, сколько в ней желчи и негативной энергии. Она частенько укоряла меня, унижала, называла последними словами, обвиняла в разорении семьи. Не без основания, конечно. То, что я осталась одна без мужа, дома и работы, не просто случайность. Возможно, я заслужила это своим поведением. Мама любит меня, но Бога больше.
Марк жил в комнате с нами. Вай-фая нет, телевизора нет – как же он, бедный, исстрадался. Жизнь с ребенком и двумя женщинами – снос крыши. Но, по его мнению, лучше так, чем искать работу, ездить на нее каждый день, заниматься спортом и строить свою жизнь. Ему хорошо уже оттого, что тепло и сытно. Марк просто радовался жизни, с удовольствием смотрел на семейные сцены и ни разу не заступился за меня и племянника. Лишь через несколько недель в нем что-то перевернулось, и он начал вставать на сторону Сашеньки, усмиряя маму.
Зоя
