голос Антон. – Родиться в следующей жизни животным означает спуститься на нижнюю ступень. Для этого надо очень плохо прожить свою жизнь.
На занудное замечание утомленного эрудицией Антона никто не обратил внимания.
– А мне лошади нравятся. Белые! – сообщила Дашка.
– Мне тоже. Резвые кобылки! – не унимался Леха. – Блондиночки!
– Ты точно озабоченный, – скривилась Дашка.
Леха захихикал и ущипнул её за бок, за что получил от неё шлепок по спине.
– Жэка, а ты? – спросила меня Кира. – Ты бы кем хотела стать?
– Я? Птицей.
– Ага! Вороной! – оживилась Ксюха. – И чтобы под боком огромная городская свалка! Райская жизнь!
Ну, конечно! Когда ей плохо, то первое средство утешиться – нагадить другим. Особенно мне.
Ответить я не успела, потому что появился Мишель. Отвратительный субъект! Наркуша! Младший брат Макса.
– Чо надо? – помрачнел Макс.
* * * * *
И зачем я про птиц сказала? Знала ведь, что нельзя от чистого сердца. Надо было просто приколоться, что-нибудь про ёжиков или зайчиков в «капусте». Так нет же, высказалась, а Ксюха мне тут же ввернула про ворону. Прикол, конечно, у неё получился классный, и… обидный.
А чего ещё можно ожидать от Ксюхи? Она знала, куда бить, знала, что я без того всю жизнь белая ворона.
Ой, как себя жалко! Ещё заплачь врагу на радость!
Зарыдай!
Нечего расстраиваться.
Подумаешь, что Ксюха может понимать в птицах? Её только шмотки и баксы волнуют.
А я птицами восхищаюсь! Пусть говорят, что от них грязи много, что они крикливые, что у них мозги крошечные, но зато никто из тех, кто это утверждает, не способен летать. И никто этого, кроме птиц, не может!
Я могу!
Когда мне становится очень плохо.
Я закрываю глаза и представляю себя орлицей, сидящей на высоком скалистом утесе. Ледяной ветер с моря треплет мое оперенье, но я гордо, не замечая холода, осматриваю бездну, простертую у моих когтистых лап. Я смотрю свысока на всех глупых двуногих, не способных приподняться над землей даже на пару метров. Потом, вдруг сорвавшись вниз со скалы, я падаю, словно камень, но уже через мгновенье за моей спиной разворачиваются мощные крылья. И тогда я несусь по тугим воздушным потокам над полями и морями, над обидами и разочарованиями, над всей разноликой планетой. И ничего прекраснее этого сладостного щемящего чувства нет!
* * * * *
Ускользает что-то важное, … прячется в нагромождении пустых фраз и деталей… Они наползают на меня, отвлекают, не дают сосредоточиться. Что с этим делать?
Что я должна помнить? События? Поступки? А может, нет? Может быть гораздо важнее вспоминать чувства, … ощущения…
Этого я не знаю, … я пытаюсь не путаться в мелочах…
Пока же
