по природе зол»[21]), а потому сам по определению не избавлен от определённых недостатков. Будь по-другому – быть может, законы не понадобились бы человечеству вовсе, ведь там, где не существует возможности правонарушения, где все люди могут служить примерами добродетельности, где поступки членов общества всегда и в полной мере соответствуют некоему негласному договору, охватывающей всё общество конвенции, там не нужны и законы, а значит, не нужен и аппарат принуждения, коим сегодня в большинстве обществ является государство. Именно эта мысль лежит в основе утопии коммунизма, предполагающей постепенное отмирание (за ненадобностью) государства и права в совершенном обществе без частной собственности, принудительного труда, социального неравенства и межклассовой борьбы[22].
Здесь открывается вторая сторона нормализации как модуса действия права. Для постижения её сути необходимо признать, что потребность в обозначении границ, пределов того или иного поведения, потребность в установлении меры, иными словами – потребность в правовом регулировании (опосредовании) общественных отношений, логичным образом означает осознаваемый обществом (и конкретно – инстанцией, устанавливающей юридические нормы) вред от возможного преступления этих границ, от выхода за эти пределы. Нормативные положения, составляющие законодательство, направлены на охрану определённого порядка, строя, хода общественной жизни, различного рода материальных и нематериальных благ и т. д. Однако, что такое охрана социального порядка, как не ответ на определённые вызовы, ставящие этот порядок под вопрос? Что такое преступление, как не исключительная по своей сути ситуация, требующая вмешательства инстанции, обладающей монополией на принуждение? Преступление – крайний случай, встречающийся гораздо реже, чем те факты человеческого поведения, которые относятся к поведению правомерному. Если бы было иначе, правопорядок в его наличной форме перестал бы существовать, и на повестку дня был бы поставлен вопрос о созидании нового общественного строя, с новыми конвенциями и представлениями о норме. Получается, что право неразрывным образом связано с нормальной, ожидаемой ситуацией, при этом являясь инструментом реагирования на определённые критические ситуации, выбривающиеся из ритма нормальной, повседневной общественной жизни. Иными словами, в право как регулятивную систему (а следовательно, и в норму права как исходный элемент этой системы) заложена потенциальная возможность правонарушения, конфликта, спора, выхода за рамки того, что признаётся нормальным в данный исторический момент в данном обществе.
Современный юридический фетишизм вместе с апологетически относящимся к нему либерально-буржуазным мировоззрением рассматривает право по преимуществу как средство цивилизованного разрешения социальных конфликтов, инструмент компромисса. Хотя такое правопонимание неизбежно искажает представление
См., например, у Ленина: «Только в коммунистическом обществе, когда сопротивление капиталистов уже окончательно сломлено, когда капиталисты исчезли, когда нет классов (т. е. нет различия между членами общества по их отношению к общественным средствам производства), –
