самом воздухе. Все вокруг было залито солнцем, которое подсвечивало каждую пылинку.
Вика сощурилась и опустила солнцезащитную панель над своим пассажирским сидением, взглянула в зеркало: глаза покрасневшие, на открытом лбу тонкая, но очевидная морщинка… Челку сделать? Она отвернулась к окну: подъезжали к дому. Саша сегодня молчаливый – хорошо. Врать она не умеет, поэтому если спросит о приеме, придется все рассказать, а не хочется. Есть хочется. И в душ. А лучше в ванну – набрать воды, укрыться пеной, подумать… что делать с этой беременностью, которую она совсем не планировала. Вика представила, как она стоит где-нибудь в Манеже, сияет улыбкой и красноречием, открывая выставку Сары Мун перед разодетой публикой, и тут через весь зал с криком «Мама» к ней несется ребенок. Нет, этот сюжет не для нее… но что сказать Саше?
– Все хорошо? – спросил он. За то время, пока они ехали от ее офиса, Вика не сказала и пары слов.
– Устала.
Но голос ее прозвучал не устало, а, скорее, задумчиво. Саша тут же вспомнил про врача и отвлекся от дороги, чтобы взглянуть на жену. В этот момент пыльное солнце особенно настойчиво заглянуло в окно ехавшей впереди Саши черной Ауди, и ее ослепленный на миг водитель не заметил перестраивающийся фургон.
***
Вика лежала в ванной, спрятавшись за белой пеной. Голова гудела от обрывков мыслей прожитого дня. Катя долго не засыпала, но хоть успокоилась. Ночью будет ворочаться – надо ее поднять… Она вспомнила шуршащий целлофановый пакет со скомканным белым бельем (в день рождения надо быть нарядной!), казавшимся теперь серым. А еще – заплаканное Катино лицо, нелепые чужие леггинсы, собравшиеся на коленках грустной гармошкой; нетронутый торт, который накануне так долго выбирали, чтобы угостить ребят в детском саду. Торт протягивала Вике молоденькая, но очень серьезная воспитательница с красивым именем Наиля:
– У нас не разрешают давать детям торты с масляным кремом, – сказала черноглазая Наиля и посмотрела в сторону: утром она лично приняла злосчастный торт у этой вечно запыхавшейся мамочки, а потом пришла медичка и орала, как блажная, на всю группу, а тихая новенькая Катя прямо на прогулке… но она даже не просилась, Наиля это помнила точно… еле угомонила детей, которые стали обзывать бедняжку.
Вика глубоко вдохнула, задержала воздух и медленно погрузилась под воду. В состоянии полуневесомости хотелось замереть: и жить, и не жить одновременно. Ощущать тело подвластным только ее воле. Вику тревожила, но в то же время притягивала мысль, что сейчас она может все прекратить.
Ее волновала эта прозрачная (или призрачная?) грань между жизнью и смертью… всего несколько сантиметров остывшей воды – и все кончено… В эти тягучие размышления ворвался звук, похожий на крик (Катя?), и она резко села, опираясь на бортики облезлой ванны. Слышался лишь плеск воды – показалось. Когда Вика вспомнила о дочери, спящей в единственной комнате их дешевой съемной квартиры, представила, как Катя лежит на разложенном диване одна, как прилипли к порозовевшей щеке, к вспотевшему лбу золотистые волосы, ей стало жарко. Она открыла холодную воду.
Следующим утром проспали. Вика торопливо оделась, включила на кухне мультики и поставила перед заспанной девочкой тарелку с хлопьями:
– Ешь, только поскорее, опять опаздываем.
Пока Катя завтракала, у Вики было немного времени. Выпить кофе или накраситься? Она закрыла за собой дверь в ванную. Постояла, глядя в треснувшее зеркало. Привычно поправила густую челку и собрала волосы в хвост. Кофе купила в ларьке у работы.
Конечно, опоздали. Конечно, эта девчонка просверлила насквозь своими чернющими. Не рассказывать же каждый раз, что в маршрутках Катю тошнит, поэтому им приходится плестись на трамвае? Ходим в этот садик, значит, устраивает… спасибо, что вообще место получили…
Вика зашла в здание офиса и вызвала лифт.
– Вика, – прозвучало где-то рядом и очень знакомо. Она обернулась. – Я тебя нашел, – сказал Андрей и улыбнулся.
– Нашел, – повторила Вика, растерявшись. Поправила челку, сумку на плече, улыбнулась – нервно и искренне. – Андрей… Откуда ты здесь? Как ты меня нашел?
– Ты не сменила работу, – сказал он.
– Да, но… – она покачала головой, будто бы не верила, кого перед собой видит. – Отдел сменила. Теперь общаюсь не с людьми, а с бумажками – договоры, аренда залов, отчеты …
– Почему?
В этот момент музыкально распахнулись двери лифта и Вика опомнилась:
– Я… у меня работа…
– У меня тоже, – Андрей улыбался. Он был очень счастлив встретить Вику. Это получилось не специально: он был почти уверен, что она здесь больше не работает, но втайне на встречу надеялся. Не изменилась почти.
– Да о чем мы… Как ты, как твои дела? Как
