декабристы не были патриотами? Конечно, были – ведь они действовали из чистой любви к Отечеству, не будучи направляемы ни одной иностранной державой.
Впрочем, Пушкин, пылко поддерживавший декабристов, к тридцати годам стал образцовым консерватором. Я уверен, что консерватором, да еще каким, сделался бы и Лермонтов, если бы не мартыновская пуля. Стало быть, дуэльные выстрелы, вину за которые русское прогрессивное общество традиционно возлагало на козни Третьего отделения, возможно, лишили Россию сразу двух влиятельных лоялистов, которые весьма пригодились бы ей позже, в эпоху великой реформы.
Обращение президента к примеру Лермонтова, к примеру юной дерзости и интеллектуального бунта переворачивает прежнюю полуофициальную концепцию, согласно которой полезной считается оппозиция «умеренная», а вредной – «радикальная». Нет, говорит нам Путин, дело вовсе не в этом – или, по крайней мере, не только в этом. Дело в том, где у оппозиции находится, выражаясь международным юридическим языком, «центр жизненных интересов».
Иными словами, оппозиция, как и буржуазия, бывает национальной, а бывает компрадорской.
Одни искренне стремятся искоренить кричащие безобразия нашей жизни, другие желают использовать эти безобразия для захвата власти, неизбежно приходя к лозунгу «чем хуже, тем лучше». Одни предлагают свое видение самостоятельного развития страны, других беспокоит только то, что мы сорвались с американского поводка и не хотим бежать в единой своре «цивилизованного мира». Одни прислушиваются к своему народу, для других окружающее население, пресловутые «86 %», – досадная помеха, не позволяющая раззудеться их «элитным» плечам.
Вот эту-то компрадорскую оппозицию мы и называем то либералами, то прогрессивной общественностью, то «пятой колонной» – в общем, как бог на душу положит. Между тем тот вопрос про «пятую колонну», который был задан президенту скорее с фрондерскими намерениями, именно сейчас должен быть разрешен содержательным образом.
Пока текли тучные годы, все виды оппозиции можно было заметать под коврик единым веником, просто чтобы не мешала. Торжествовала относительная бесконфликтность. Когда над страной хлещет ливень из нефтедолларов, какая разница, кто сколько насобирал в свое персональное ведерко? Все равно всем что-то досталось – кому-то особняк в Белгравии, кому-то иномарка средней паршивости.
Поэтому и аудитория разоблачений Навального в конечном счете стала концентрироваться вокруг тех же политических компрадоров, один из ярких представителей которых, Геннадий Гудков, кстати, недавно приобрел недешевый домишко в Лондоне.
Но теперь мы вступаем в тощую полосу: по крайней мере, два года великого поста президент нам обещал. Отныне любой политический курс будет кого-то делать богаче, а кого-то беднее, в худшем же случае мы все будем беднеть, но тоже неравномерно. Это будет порождать конфликты уже не между кабинетами отдельных чиновников или блогами отдельных активистов, а между огромными социальными слоями, между отраслями
