Ардай Эстерел?
– Да.
– Что ты делаешь… здесь? На земле колдунов? Мой отец добивается моего освобождения, да? Это он перенёс тебя сюда? – гнула она свое.
– Нет, ленна, – покачал головой Ардай. – А что я здесь делаю… Видишь ли, я теперь тут живу.
Он подумал, что она ведь не знает о смерти отца. И ему совсем не хотелось ей об этом сообщать.
– Здесь живешь? Как это возможно? – покачала головой девушка. – Ты… неужели ты тоже пленник колдунов? А я вот отчего-то не имею возможности ходить в гости! – она смотрела с настойчивостью, ожидая ответов.
И соображала она, надо сказать, быстро. И быстро делала выводы. Видно, дочь Каюба не из тех, кто только ахает, заламывает руки и падает в обморок.
– Вы здесь в разном положении, ленна, – пояснила Шала. – Ты получишь свободу и вернешься домой. Он – нет.
– Почему? – она переводила взгляд с Шалы на Ардая и обратно, – почему? Что это всё, вообще, означает?
– В башнях, в отдалении от людей здесь держат тех, кого намерены со временем отпустить. Те, кого отпускать не намерены, живут здесь свободно. Только уйти не могут.
– Да, мне говорили, – кивнула Кантана, – я не об этом…
– Ардай сражался с драконом и проиграл. Поэтому он здесь навсегда.
– Вот как?! – теперь она смотрела на него с сочувствием, – мне жаль…
– Не стоит меня жалеть, – пробормотал он.
Вот только её сочувствия ему и не хватало. Кусочек правды слишком уж походил на ложь, хоть и являлся чистейшей правдой.
Он вопросительно взглянул на Шалу – удалось ли той разглядеть в дочке мага что-то необычное? Она ведь довольно долго смотрела на неё…
Шала улыбнулась.
– Хочешь у меня что-нибудь спросить, ленна Кантана?
– Зачем мне у тебя что-то спрашивать? – слабо усмехнулась девушка.
– Потому что я ниберийка. У нас все спрашивают. Мой ответ не будет зависеть от того, чья ты дочь.
– Мой отец самый добрый и мудрый человек из мне известных, – упрямо сказала Кантана.
– Может быть. Но пойми и то, что его друзей здесь ты не найдешь. Он был добрым и мудрым, но не к соддийцам. Не к горным колдунам то есть. И ниберийкам он тоже не друг. Он нас изучал, видишь ли, а это не всегда получается делать мудро и с добротой. И когда добрый человек потрошит курицу, а потом варит её в супе, это недобро по отношению к курице, понимаешь?
Лицо Кантаны, и так отнюдь не румяное, стало ещё бледнее, она подошла к кровати и села на краешек.
– Да, я это понимаю, – сказала она. – Мне жаль. Надеюсь, он не варил суп из нибериек.
– Повторяю, ленна, лично тебе здесь никто не враг, – добавила Шала.
Теперь Кантана посмотрела прямо на Шалу, и в её взгляде смешались и насмешка, и недоверие, и, может быть, слабая надежда.
– Я видела, как ниберийки гадают на площадях и на перекрестках дорог, – сказала она. – Иногда они приходили прямо к нам в усадьбу и гадали дворовым,
