поскольку владелица вывернулась и унесла их прочь метра на два и глубоко вдохнула чтобы негодовать. Даже издала начальный звук какого-то слова, однако прервалась и навострила уши. Издалека донеслась чарующая мелодия скрипки. Она перекрывала посвистывание ветра, жужжание насекомых и равномерный хруст из пасти теленка.
– Скрипка? Здесь?!
Я замедленно кивнул:
– Да… И кажется я знаю этого Паганини.
Взгляд девушки метнулся:
– Хоббит?
– Ага. И у меня к нему конкретный вопрос, что это за слух такой пустили хоббиты, что у меня репутация у торговцев просела дальше некуда? И почему пустили…. Нет, не просто «почему», а «какого черта?!» Держи наготове свои камушки. Это может быть ловушкой.
Музыка становилась все громче, но откуда несутся звуки, никак не мог определить. Я не мог, но похоже для девушки это не было загадкой, она шла по прямой, и лишь время от времени оглядывалась, с недовольным видом, мол что плетешься. Я уже привык, что эмоции у нее на лице вспыхиваю и мелькают как языки пламени и внимания не обращал, тем более ничего вслух она не говорила. Надо будет попросить ее скрин навыков и умений, но и так ясно, что дело в невероятной ловкости.
Домов в этой части Лозадель нет, да и негде им попросту приютиться – сплошные вертикальные скалы, с редкими уступчиками и узкими тропами, дикого вида, утоптанными острыми копытцами. Пару раз мелькали и владелицы копыт – пугливые козы. Вот уж не думал, что в черте города есть дикая живность. Хотя может и не дикая… Кажется видел пару раз у рогатых животинок ошейники.
А скрипка смеялась и плакала, то едва слышно, то звуки взвивались в небо так что казалось вот-вот они начнут закручивать облака в смерч. Наконец под ногами открылась площадка, похожая на тот самый первый встреченный мною постамент, с огрызками лап. Похожа она была лишь плоским прямоугольным основанием и оплавленными пятнами потекшего камня. Похоже ему досталось куда больше той что встречалась мне. Никаких посторонних осколков из нее не торчало.
Скрипка оборвала мелодию завершающим аккордом и хоббит, а это действительно был тот самый скрипач из таверны, из-за которого я загремел в тюрьму, поклонился нам в пояс, отставив в сторону руку со скрипкой и смычком.
– Здравствуй, Горн. Приветствую тебя, прекрасная Кассиди.
Ему бы фрак носить и бабочку, а не дерюгу еле прикрывающую тощее тело. Прямо аристократ малорослый, Лена улыбнулась, кивнула, но вместе с тем, словно невзначай крутила в ладони сразу два округлых камня «голыш сталактита», надо же, даже такие попадались, – отметил я мельком. У меня включилось в пику этому франту в дерюге, «гномье бурчание», я сказал, воинственно выпятив бороду:
– И тебе не хворать, скрипач… не знаю как по батюшке.
– Гебриэл Тук, к вашим услугам, – снова поклонился хоббит, сверкнув улыбкой.
– Ишь ты, Тук. Что-то не много на тебе жира для такой солидной фамилии, – хмыкнул я. Хоббит погрустнел, присел на краешек плиты, и снова стал маленьким и жалким, как в таверне под градом объедков.
