миссис Порот, как считалось, унаследовала некоторые способности от своей бабки; ребенком она смутно начала понимать, как заставить мир говорить с ней запахами и оттенками цветов, формой листьев или облаков. В ее талантах не было ничего особенного – до тринадцатого лета ее жизни, когда, подчиняясь необъяснимому порыву, она в день похорон бабки забралась по лестнице на чердак дома старой женщины и нашла Картинки.
Неумелые рисунки были выведены яркими карандашами и мелками на дешевой, пожелтевшей и хрупкой от старости бумаге – такие мог нацарапать девятилетний ребенок. Судя по всему, с тех пор прошло по меньшей мере полвека.
Распахнув глаза от изумления, девочка разглядывала одну картинку за другой и чувствовала, как внезапно сильнее забилось ее сердце. И хотя они были неумелыми, изображения выделялись на фоне растрескавшейся, пожелтевшей бумаги с ужасающей ясностью. Двадцать одна Картинка, каждая на отдельном листе – и все они внушили девочке невыразимый ужас, каждая по-своему. Было там белое, похожее на птицу создание с окровавленной грудкой, оно явно умирало. Был омут с черной водой, под поверхностью которой что-то таилось. Бледно-желтая книга, толстая и отчего-то отвратительная. Невысокий земляной холм странной формы, сатанински-красное солнце, холодная, гнетущая луна и круглый белый предмет на черном фоне, который девочка поначалу приняла за еще одно небесное тело, какую-то планету или луну, но в конце концов с содроганием осознала, что это громадный, круглый, лишенный век глаз.
Некоторые изображения были столь странными, что она не могла понять их смысла. Например, тонкая и черная вроде бы палка. Или существа, похожие на собак, но так дурно нарисованных, что нельзя было сказать наверняка. Или нечто одутловатое – то ли свернувшийся червь, то ли улыбающиеся губы. Еще на одном рисунке было что-то темное и бесформенное в окружении неопределенной мертвечины и гниющих листьев. Как будто ребенок пытался нарисовать существо, о котором слышал, но никогда не видел собственными глазами.
И каждая Картинка вызывала невероятные воспоминания. Еще более странным было изображение трех кругов, один в другом, с красной чертой поперек. Оно отчего-то казалось почти болезненно знакомым. Другие были еще хуже: ужасающая сцена, целиком нарисованная белым, другая – черным; уродливая форма, должно быть, роза, но отчего-то с зубами; и дерево, на котором сидит существо, глядит и манит к себе.
Девочка знала, что манит оно ее. Комната начала опрокидываться. Девочка начала соскальзывать, падать, мир завертелся вокруг нее, подтягивая все ближе к ужасной твари на дереве…
Несмотря на головокружение, у нее хватило сил спрятать чудовищные Картинки, сунуть их под стопку старых бумаг. Только потом, едва разбирая дорогу, почти в бреду она спустилась по лестнице.
Когда через несколько минут родственники отыскали лежащего без чувств ребенка на площадке второго этажа, все решили, что она упала.
