мой дорогой, я же еще не оправилась после родов, почему бы вам не взять наложницу, так поступают многие мужчины, – задыхаясь, лепетала мать.
– Я не для того женился, чтобы спать с черномазыми и плодить мулатов, – грубо отвечал отец.
Когда он ушел, Ретт вылез из-под стола и подошел к матери. Она плакала.
– Мама, он побил тебя?
– Нет, сынок, нет. Обещай мне, что, когда вырастешь, ты не будешь заставлять жену делать то, чего она не хочет.
– Хорошо, мама, только ты не плачь…
Теперь он понимал, что имела в виду его бедная мать. К счастью она не знает, что ее сын способен на подобное святотатство и ничем не лучше своего отца. Но каково ему это сознавать?
– Значит, миледи, мистер Фицджеральд не удостоил вас своей любви?
– Нет, он не поступился правилами чести и ни на что не решился, желал страстно, но презирал, считая меня распутницей. Может и правильно. И продолжал мучить Элеонору – женщину, менее всего расположенную к любовным наслаждениям. Как в жизни все парадоксально: одна не хочет мужа, а он все время требует её ласки, другая и дня не может обойтись без этого и всю жизнь живет в одиночестве.
– Так уж и в одиночестве, – усмехнулся Ретт. – Могли бы выйти замуж, ну хоть за Джека. Чем не жених? Молод, неглуп. Так нет же, предпочли внебрачные отношения с красавчиком Полонски.
– Каюсь, никогда не могла устоять перед красотой. Тогда я еще не знала, что вы – моя последняя любовь, а может и единственная.
– Когда же наступило прозрение?
– Далеко не сразу, постепенно. Все эти годы, чем больше я думала о вас, тем больше любила.
– Будь сейчас на моем месте Дэниел, вы сказали бы ему – то же самое!
– О, можете мне не верить, – махнула она рукой.
– Нет, нет, продолжайте. Я устал быть недоверчивым настолько, что предпочитаю быть обманутым.
Ему приятно было ощущать рядом её горячее тело, нежные поглаживания, слышать её низкий голос, ласковые слова, которые умела находить только она. Зачем он столько лет избегал этого?
XIII
Вскоре Ретт усомнился не только в этом, но и в том, что является знатоком женщин. Леди Элоиза вернулась к событиям той ночи, о которой ему было тяжело вспоминать.
– В сущности, я впервые была в объятиях взрослого настоящего мужчины, которого не смогла подчинить своей воле, более того мне приятно было покориться его воле. Впервые любовь не казалась мне блудом. Я любовалась перед зеркалом следами ваших губ на своем теле, желая, чтобы они сохранились, как можно дольше под наглухо закрытыми платьями, а спустя месяц появились и другие свидетельства вашей пылкости. Я поняла, что беременна, впервые в жизни.
– И конечно, постарались избавиться от ребенка? – грозно спросил Батлер.
– Ну что вы, ничего более в жизни я не хотела так, как его рождения! Будь вы рядом, может все сложилось бы по-другому. Хотя какое у нас могло быть будущее?
