идёт на пользу,Завтра в бой опять,
Вновь приму я «позу»,
Чтобы воевать…
Я себя прощаю,
Чтобы дальше жить,
Да… я вот-такая
И не изменить…
Циля ВАЙНЕР
Я себя прощаю!
Как же не простить,
Если обещаю
Редкостную прыть?
Мне в стихах привольно,
Стих волнует кровь,
И двух слов довольно:
Лишь бы – про любовь!
Если «слёзы» -«грёзы»
Верно сочетать,
Можно про берёзы
Что-то написать,
Если, скажем, надо
Описать лицо,
В строчку славно влезет
Хлёсткое – «яйцо»!
Если же иное
Мне волнует кровь, —
Я опять не ною,
Напишу: «Свекровь»!..
Всё идет на пользу,
Всё – в копилку мне!
Я – в красивой позе,
На гнедом коне!
Пусть увяли розы,
Что там горевать!
Выйду, встану в позу —
Буду воевать!
Всё себе прощаю,
Стих могу сложить!
Да, я вот такая:
Надо ж как-то жить!..
День, который плохо начат
День, который плохо начат,
Не брани, тоскливо ноя,
Потому что и удача
Утром стонет с перепоя
Игорь ГУБЕРМАН
Днем удача тоже спит,
И до вечера продрыхнет.
Вечер. Жажда. Надо пить,
А не то желудок вспыхнет.
Ночь прошла. Уже рассвет.
Безобразие какое!
А удачи нет как нет.
Спит, зараза, с перепоя…
Есть женщины сезонного шитья…
Есть женщины осеннего шитья,
Они, пройдя свой жизненный экватор,
В постели то слезливы, как дитя,
То яростны, как римский гладиатор.
Игорь ГУБЕРМАН
Есть женщины весеннего шиться,
Прохладнее, чем летом радиаторы.
Они в постели, – как ленивая кутья,
Шустры, как неживые гладиаторы.
Эхо харрасмента
Как-то Алексея Венедиктова, главного редактора «Эха Москвы», обвинила в харрассменте некая дама, с которой его угораздило ехать в одной машине. Мой друг, журналист, писатель и разведчик Михаил Любимов написал по этому поводу:
И всё случилось потому,
Что проявил он слабину,
А надо было бы дожать,
Антилигент, ядрена мать!
А я написал:
Интеллигента губит слабость
К правам, словам и прочей ерунде,
Что остро чувствуют все бабы,
Подверженные харрассменту при езде,
На будущее, Леша, не теряйся,
Хватай за ляжки дуру, и за грудь!
Ни на секунду с ней не расслабляйся,
Ну, и о харрасменте – не забудь!
УШЕДШИМ
Увы, в карантинные
