6. Встреча с родственниками погибших
Я покрутил в руках смартфон – не сданный вещдок из квартиры Марины. Все равно наши «орлы» разбираются в электронике, как свинья в апельсинах. Посмотрю сам. Меня грызло смутное подозрение, что какой-то момент из видеозаписи Бэдмена вырезан. Стоит проверить журнал входящих звонков, смс, поковыряться в кэше… Вдруг обнаружу чего, не отображённого на видеозаписи.
Пробив по базе адрес Марининой матери, не стал вызывать женщину в отделение, а поехал к ней сам.
Меня пустили в квартиру, которая соответствовала образу хозяйки. Серая, скучная, безжизненная, небогатая. А ведь раньше женщина была красивой. Сейчас она напоминала увядший цветок.
Присел на предложенный стул и сообщил, что у меня неприятные известия. Женщина напряглась, судорожно схватилась руками за старенькие домашние штаны и впилась в меня, не мигая, большими, как у дочери, карими глазами.
Сообщил горестную новость. Рассказал версию о вероятном инсульте – зачем пугать заранее, а вдруг, и правда, инсульт?
Женщина опустила голову, а потом глухим, надтреснутым голосом сказала:
– Она всегда забирала то, что считала своим. Это она забрала Маринку. Гадина.
– Кто и куда забрал? – озадаченно попытался выяснить.
– Да матушка моя «святая», Алла Борисовна. Она забрала ее у меня, когда дочка была совсем крохой. И теперь забрала с собой. Не захотела оставлять мне. Маринка была здоровой, ну, немного эксцентричной, неуравновешенной, но инсульт у нее не мог случиться. Мать грозила мне, что девочка уйдет вслед за ней. Вот и забрала. Была одна, одна и осталась, – и заплакала тихо и безнадежно, без всхлипываний, только плечи тряслись.
Я спросил, есть ли в доме какое успокоительное. Она слабо махнула в сторону комода.
– Верхний ящик…
Достал пузырёк барбовала, накапал в чашку с водой сорок капель, подумал, и добавил ещё два десятка.
Мне не хотелось, чтобы она погрузилась в глубокий шок от осмысления случившегося. Поэтому, когда плечи перестали так сильно дрожать, попросил все-таки рассказать, почему дочь воспитывала бабушка, а не родная мать.
Красные глаза и обкусанные губы сделали лицо матери более живым, по сравнению с серой тенью, встретившей меня на пороге квартиры.
– Да я последний человек была для мамы, блудница, грешница. Мой первый муж – студент, хороший такой мальчик… Влюбилась в него, как результат – ребенок. Он порядочный, сразу женился на мне, как узнал…
На миг замерла, как бы погрузившись в воспоминания, потом качнулась, возвращаясь из глубин памяти, и продолжила:
– Мама считала его легкомысленным, и добилась того, чтобы мы расстались. А он и сейчас все такой же хороший… Маринка только после того, как вышла замуж, с ним познакомилась, раньше бабушка не разрешала. Он так обрадовался! Помогать ей стал… Я всегда
