задавал учитель, и постоянно посматривал на часы, прячущиеся под потрепанной манжетой.
– Профессором меня называть – это уж слишком. Но звучит. На деле то я не учитель, но вот этих, – он кивнул на Кассандру, – детишек люблю. Ну и знаю кое-что о жизни. Знаете чем занимаюсь, да? То что мы тут делаем, очень важно, хотя не все разделяют эту позицию.
Говорил он с прищуром и часто расплывался в улыбке от своих слов. Кассандра смотрела на его лицо и держалась рядом, а М безуспешно пытался поймать его взгляд.
Кабинет, к которому они вскоре подошли, вмещал в себя небольшую стайку притихших детей. Сидели все полукругом, а в центре стояло большое кожаное кресло. С хлипкими ножками, но уютно-потертое настолько, что расслабиться в нем, как дома, наверное можно было даже на крыле самолета. Рядом с креслом стоял обычный стул, но в отличии от остальных в кабинете, этот имел узорчатую обивку, а царапины были затерты грецким орехом.
На вошедшего преподавателя никто не обратил особенного внимания. М с Кристиной остались за дверью. Сразу за учителем откуда-то влетела растрепанная и неистовствующая мамаша, схватила за руку одного из детей, и выволокла из комнаты с криками о бесполезности, даже пагубности этих занятий, и о том что если ее сопляк ещё раз появится в этой лавочке мозгоправа, то его ждет судный день. Маркеллин Марен лишь вздохнул, прикрыл дверь, потрепал Кассандру по голове и усадил ее на место. Он взглянул на пустой стул рядом со своим креслом, повертел головой по сторонам и ещё раз вздохнул.
Его удрученный взгляд в одно мгновение просиял, как только в комнате появился паренек, скрипнувший на входе ботинками и сильно хлопнувший дверью. Он поднял на детей и профессора глаза, один из которых был синий, к другой, как кусок угля. Кассандра в тот же момент отбросила черную книжку, которую пыталась подклеить скотчем, и уставилась на него, как собака в ожидании мячика.
– Адам, ну вот наконец-то! Уж думал, не увижу, как и в прошлый раз. Почему, говоришь, тебя не было? – профессор вопросительно взглянул, приподняв массивные очки.
– Да вот этот тип, как его… Пес его знает, тот что за поведение отвечает, психолог. В башку влез и не отстает. Хочет, чтоб я на индивидуальную программу перешел.
Профессор сдвинул брови.
– Ну, ну. Сам ведь понимаешь, мальчик мой, в этом нет необходимости. Без моего "ассистента" я здесь, как кофейник без ручки. Знания в башке варятся, а разлить по чашкам не смогу. – он кивнул на детей. – А если из-за него тебе еще раз придется пропустить, то так и знай, я от этого крота мокрого места не оставлю.
– Его положение и без вас шаткое. Так, я еще ничего не пропустил?
– Мы все здесь не в лучшем свете, не только он. А Кателя вообще перестали воспринимать. – Он шлепнул на стол у окна черную книжку, на торце которой почти стерлось – "Кей Катель. На задворках своих стремлений".
– Профессор, отчасти они правы. Чтиво то не для детей. Хотя есть и смышленые.
Адам посмотрел на Кассандру, которая жадно поймала его взгляд.
– Эх, ладно. Пора
