где находился ещё один примечательный памятник. Огромнейший металлический букет состоял из ржаных, пшеничных и овсяных колосьев. Основание монумента украшала нравоучительная надпись: «Что посеешь – то и пожнёшь».
Вокруг памятника-снопа пронёсся на бешеной скорости белый хлебомобиль с красным крестом, за рулём которого сидел Докторский Хлебец, знаменитый врач. Ворону испугала сирена скорой помощи, и тогда она свернула на Блинную улицу, где находился самый странный памятник под смешным названием Блин Комом. Рядом со скульптурой стоял задумчивый градоначальник Коврига. Рассматривая памятник со всех сторон, он чесал затылок и всё время повторял, как заезженная пластинка, одну-единственную фразу: «Вот Блин!»
– Горе-то какое! – тихо произнесла ворона. – А памятник-то на Жамка похож, только ещё более пожёванный, – заметила «садовая голова», разглядывая причудливую скульптуру. – Как будто его все дикие звери в нашем Ягодном лесу по очереди жевали-жевали, а потом выплёвывали… Этот памятник, наверное, называется… – ворона призадумалась. – Горе… горе… горельеф! Удивительный город Опара! Чего здесь только нет!
Ворона решила, что не будет долго задерживаться рядом с горельефом, изуродованным хлебным изделием в виде хлебного памятника. Сделав крутой вираж и перелетев через Дрожжевую улицу, она неожиданно вновь оказалась в Мучном переулке, в том самом, где её заботливо прислонил к помойке дедушка Тёртый Калач.
Противень 2. Семья Пшеничных
Из трубы домика Ромовой Бабки не переставал виться сизый дым. Отравленное алкогольными парами облако висело над помойкой, как грязная простыня. Внутри контейнера с мусором по-прежнему копошились замарашки-голуби.
Оценив обстановку, ворона решила отдохнуть на балконе батонообразного двухэтажного особняка. Из полуоткрытого окна доносились радостные голоса и приятная музыка. «Садовая голова» с детства страдала любопытством, чужая жизнь всегда вызывала у неё жгучий интерес. Птица клювом отодвинула занавеску и увидела то, что обычно бывает скрыто от посторонних глаз. Зевака попала на хлебное семейное торжество.
Здесь проживали младшие Пшеничные: папа Батон, мама Булка и их дети – Рогалик и Каравай. Папа был адвокатом. Даже дома он не расставался с бабочкой – специальным галстуком, который носили все хлебные юристы. Одно ухо у него было больше другого, лопуховатое. Это было связано с тем, что в детстве на него наступил медведь, который оказал Батону огромную медвежью услугу. Папа полностью потерял музыкальный слух, зато приобрёл необыкновенно острое адвокатское чутьё. Обворожительная мама, мягкая и нежная, пухлая и воздушная, вела домашнее хозяйство и занималась воспитанием детей. Рогалик, старший, родился чуть-чуть недопечённым. Обладая вследствие этого тонкой кожей, он был чрезвычайно чувствительным. Именно по этой причине его увлечением было хлеборейское искусство, в основном поэзия. Между Рогаликом и младшим ребёнком, девочкой Плюшкой, была большая разница в возрасте.
В центре внимания хлебной семьи в этот чудесный
