перед дверью в самый отдалённый закуток «Вивицериана». Старший помощник открыл ключом дверь, и мы зашли в маленькую каюту, имеющую форму овала. Впустив меня внутрь, он сказал располагаться здесь и закрыл дверь, щёлкнув два раза ключом в замочной скважине.
Каюта была примерно метра три в длину и около двух в ширину. С левой стороны у стены находились дощатые нары, которые, по всей видимости, могли быть подняты к стене, тем самым освобождали пространство в каюте. Когда я попробовал их поднять, то у меня ничего не вышло. На самих нарах лежал кусок мешковатой ткани, служившей отдыхающему подстилкой и одеялом. Нагнувшись вниз, я обнаружил продолговатый ящик-сундук, где среди всякого мелкого барахла в виде запасов свечей, мотков верёвки, крючков лежал журнал, в котором я сейчас и делаю эту запись.
Кроме того, в этой маленькой душной комнатке, насквозь пропитанной запахом сырости и плесени, стоял пустой ящик, который служил своеобразной тумбочкой и мог использоваться наподобие стола. На нём в массивном подсвечнике, имевшем форму блюдца у основания, теплилась толстая свеча. Одна из тех, что я обнаружил в сундуке под нарами. Свет был довольно тусклым, но его хватало, чтобы рассмотреть внутреннее убранство каюты и различать сделанные в журнале заметки. На противоположной от нар стороне, на полу, возле двери стояло ведро, о предназначении которого можно было догадаться. Над ним около двери, на уровне лица висело нечто, похожее на зеркало. Причём это было не такое зеркало, как в моём мире, чистое и совершенно ясно отражающее смотрящего в него человека, а тусклое, похожее скорее на какой-то начищенный жестяной поднос, в котором тем не менее можно было различить довольно чётко не только свой силуэт, но и черты лица, цвет глаз, а при желании, например, даже побриться.
Зеркало меня заинтересовало. Впрочем, наверное, как и любого человека, который видит перед собой зеркало и машинально в него заглядывает, дабы увидеть своё отражение. Я подошёл ближе. Но всё же света было недостаточно, и я повернулся к столу и взял с него подсвечник, обернулся снова и поднёс свечу ближе к лицу.
Я был всё тем же человеком, и моя внешность не изменилась. Это не могло меня не радовать. Так как я был бы очень разочарован обнаружить своё лицо, похожим на те отталкивающие физиономии моих сопровождающих, которые встретили меня на базаре в порту. Хотя, наверное, они совершенно искренне считали себя красавцами.
В отражении я разглядел прямой небольшой нос и слегка покрытый щетиной подбородок, который я импульсивно потёр пальцами, свои коротко стриженные волосы тёмного цвета, и на секунду промелькнувшая мысль «хорошо, что хоть не поседел» заставила меня иронично ухмыльнуться. Серо-голубые глаза, слегка ассиметричные брови, одна чуть выше другой, следствие прищуривания правого глаза в солнечный день или на ярком свету. Над правой бровью – маленький шрам. Напоминание о том, что нельзя быть излишне самоуверенным. В ранней молодости, занимаясь фехтованием, пренебрёг правилами защиты, не надев маску
