это уж точно, поди и корову не выдоит, и свиней не управит, козам сена не надёргает. Кур, уток да гусей кормить – это она только и сможет. Ишь, худющая, того и гляди переломится. – вторила свекровь.
Сами они были «старой закваски». Любили говорить о себе так:
– Мы покончали восемь классов на двоих, да «два коридора», но живём не хуже людей, – и гордо поглядывали на новенькие «жигули», которые купили несколько лет назад. Только машина так и оставалась новой, потому что выезжали на ней редко, да и сыну почти не разрешали брать, хоть он и работал шофёром.
Галя действительно корову доить не умела, но очень скоро научилась. Её проворные руки успевали повсюду. Ошиблись свекры – на хрупкие плечи невестки можно было смело свалить все заботы по хозяйству, но ближе от этого она им всё-равно не стала. Внешне отношения вроде выглядели нормальными, скандалов не случалось, а в душе веяло холодом от сознания того, что под одной крышей собрались чужие люди.
Любовь Галинки к мужу помогала забыть колкости и косые взгляды его родителей. А те постоянно давали понять: ты, «голуба», если не успела что-то сделать – очень плохо, а если и сделала, то не так. Самым безнадёжным было то, что свекры искренне считали себя правыми, а её виноватой во всех хозяйственных мелочах. Даже если молоко прокисло – значит, сноха не вовремя его в холодильник поставила.
Других забот они не знали, все интересы жизни сводились к собственному двору, а меркой благополучия служили слова – «живём не хуже людей».
Резкая перемена в отношениях произошла, когда молодые сказали, что скоро у них будет ребёнок. Галя заметно округлилась и через пару месяцев готовилась стать матерью. Старики-свекры не позволяли ей поднимать тяжёлое, взяли на себя заботу по хозяйству.
Первенец сын родился довольно крупным, почти на четыре килограмма, и горластым. День «перепутал» с ночью. К третьему месяцу Галина с ним совсем извелась. Лицом Юрка был «вылитый дед», как говорила свекровь, чем завоевал внимание кровной родни. Они любили с ним «сюсюкаться» на непонятном «детском» языке, гремели погремушками, целовали. А на долю молодой мамы осталось купать, стирать, укачивать, гулять с сынишкой. Ночью тоже сама к нему вставала под мерный храп остальных.
Муж большой пылкости в отношениях не проявлял и дополнительными заботами по дому себя не обременял. Галина никогда не упрекала его за это, а молча и спокойно, даже как-то незаметно тянула «семейный воз». Удивление её от повышенного внимания свёкров во время последних недель перед родами сменилось ясным пониманием того, что к ней так бережно относились, как относились бы к стельной корове или козе перед окотом. Просто старики привыкли заботиться о приплоде. Поэтому невестка и удостоилась их хорошего обхождения. Потом же всё стало на свои места: постоянные придирки, упрёки, нескрываемая неприязнь к Галине.
Только внук вызывал на их лицах улыбку. Он подрастал, пухленький, розовощёкий, а молодая мама снова похудела, словно с молоком отдавала сыну свои силы, румянец и алую вишнёвость губ.
Однажды утром Галинка собралась сходить на рынок. Юрка спал, покашливая во сне –
