style="font-size:15px;"> А что касается оберлейтенанта Вольфганга Бёлль – сослуживца Генриха, о котором упоминается в последнем письме, – то ей так и не довелось встретиться с ним. Видимо и того постигла на войне не менее ужасная участь…
Трофеи, изъятые ребятами восемь лет назад из мрачных недр подземелья, аккуратно размещены посреди стола и покоятся на чистой, белой салфетке. Немые свидетели трагической кончины одного из верноподданных солдат фюрера долго ходят по рукам гостей, разглядывающих их как какую-то святыню.
РЕМЕЗ
Если не возражаете фрау Лиз, то, начиная с настоящего момента, всё это принадлежит вам.
ФРАУ ЛИЗ
Нет, нет, что вы, герр Ремез! Как можно? Это ваше достояние, достояние победителей
Да мне это и ни к чему. Только лишь боль душевная… Единственное, о чём осмелюсь попросить вас, так это вашего позволения оставить при себе письмо моего мужа.
РЕМЕЗ
Разумеется, уважаемая фрау Лиз. Оно ваше.
ФРИДРИХ
Гертруда и я в этом вопросе солидарны с мутти. Да и вообще, если бы даже мы и выявили желание взять с собой все эти трофеи, то на таможне – сами понимаете, – сразу же возникли бы всякого рода осложнения.
Ремез понимающе кивает головой…
Утром следующего дня «Победа», управляемая Степаном Павловичем, мчится по направлению к Склепу. Рядом с водителем Кузьма Малышев, указывающий дорогу. На заднем сиденье расположилось семейство Рунгштольф. При подъезде к месту назначения, ещё издали видны две одинокие фигуры.
То Остапенко с Сапожковым. Они раньше других прикатили сюда на велосипедах, чтобы выбрать наиболее подходящее место, с которого хорошо просматривалось бы то, ради чего прибыли гости…
Единственным рукотворным предметом, сразу же обращавшим на себя внимание, на дне воронки, был дубовый крест. Его ребята смастерили и установили на следующий же год после обвала, над тем самым местом, где по их предположению покоились бренные останки Генриха фон Рунгштольфа.
На нежном фоне зелёной листвы, утопавшей в солнечных лучах, чётко вырисовывалась щупленькая, но горделивая стать фрау Лиз, облачённая во всё чёрное.
Стоит она молча, как изваяние, сложив на груди руки и устремив неподвижный взгляд на последнее пристанище своего благоверного супруга. В одеяниях, выдержанных в строгих тонах, по обе стороны, в скорбном молчании пребывают её дети…
А час спустя, по окончании печальной церемонии, процессия возвращается назад.
ФРАУ ЛИЗ
Вот, наконец-то, я и дождалась долгожданной встречи с Генрихом, и теперь могу умереть спокойно.
ФРИДРИХ
Ну что вы такое говорите, мутти?
ФРАУ ЛИЗ
Не надо перечить мне, Фридрих. Я знаю,
