трона.
Токкинс усадил её на мягкую тахту и присел рядом – справа от принцессы.
– Это ты сейчас о себе, да?
– Сейчас – да.
– Ирена, – проникновенно произнёс Преподобный и коснулся плеча девушки, заставив её смотреть себе в глаза. – Я хочу, чтобы ты поняла: каждый человек имеет выбор всегда, вне зависимости от права рождения. Что бы ни было дано нам сверху, решение, как поступить, мы принимаем всегда только сами. И будем ли мы после этого себя уважать, зависит только от нас. Возьми хотя бы противостояние двух Джонов.
Девушка опустила ресницы.
– Ты имеешь в виду их родовую вражду? – бирюзовый взгляд снова поднялся и проник в душу испанца.
– Да. Продолжать её или нет – каждый был волен выбирать сам. Райт предпочёл отдать Кеннеди правосудию и забыть обо всём.
Принцесса снова опустила ресницы и повела головой – смотреть в лицо Джиму сейчас она не решалась, чтобы друг не прочёл её тайные мысли. Но Токкинс не унимался. Он положил руки на хрупкие плечи девушки и шепнул ей на ухо:
– Всё в твоих руках, вся жизнь – от начала до конца. Какой она будет, сможешь ли ты честно смотреть в лицо своим друзьям и найдёшь ли, что рассказать детям – всё это зависит только от тебя.
– Ты же знаешь… Не все решения я могу принимать по сердцу… – Ирена подняла взгляд на Джима.
– Райт, – произнёс Токкинс, и от его голоса в жилах девушки застыла кровь. – Он значит для тебя больше, чем бы ты хотела.
– Изменить это не в моих силах, – прошептала принцесса.
Мужчина развернул её корпус и взял в свои ладони вмиг похолодевшие августейшие руки. Глядя Дочери Англии в глаза, испанский изгнанник твёрдо произнёс:
– Милая, давай сейчас откровенно об этом поговорим. Другого случая может просто не представиться. Когда ещё мы побудем с тобой наедине?
– О чём? – раздался едва слышный вопрос.
– Что ты чувствуешь к Райту: страсть, привязанность, благодарность? Насколько это серьёзно? Это всё разные грани любви, – Джим, казалось, пытался проникнуть взглядом в самую глубь радужки принцессы. Ирена же снова ощущала, как её тело сковывает непонятный трепет, и судорожно искала слова, чтобы ответить испанцу. – Я знаю, что ты очень любишь Джея, но это другое.
– Да, другое. Я люблю и Джерома, и тебя. Но совсем не так, как его… У нас с вами словно одна душа на троих. А к Джону Райту меня влечёт иное.
– Он – рыцарь, спасший не только твои жизнь и честь, но и королевство, – кивнул Токкинс. – Ты не могла не полюбить его и как Ирена, и как Дочь Англии. Но ведь любить можно по-разному. Что объединяет тебя с Райтом? – чёрные глаза Джима буквально сверлили бирюзовую радужку девушки, а пальцы его сильнее сжали её ладони. Он с натиском продолжал допрос: – Тебя тянет к нему, как к мужчине? Закипает в жилах кровь при мысли о нём? Тело вздрагивает от одного его голоса?
Принцесса отрицательно покачала головой, не в силах произнести ни звука. Токкинс резко поднялся, выпустив её ладошки,
