презирал себя за выдуманные самим собой страхи. Страхи, накатывающие и обволакивающие внезапно и всегда не вовремя, цепко удерживающие в своих леденящих объятиях, туманящие мозг и сковывающие движения.
Нет, Евгений не был трусом. Но были некоторые жизненные ситуации, в которых Евгений становился похожим на размазню. Мямлил, когда нужно было требовать и настаивать на своем, терялся, когда требовалось собраться и действовать, становился мягким, податливым, не желая портить ни с кем отношений, хотя стоило бы дать отпор невзирая ни на что.
Ненавидел он себя, впрочем, и за то, что иногда чересчур жестко и принципиально реагировал, когда можно было и вовсе закрыть глаза на происходящее. Но, бессильный в других ситуациях, в эти моменты он ощущал себя истинным борцом с человеческими пороками и непоколебимым поборником истины.
Одной из фобий Евгения была боязнь гаишников. Стоило замаячить на горизонте инспектору ГИБДД или показаться на дороге бело-синей машине с красной и синей мигалками, как на Евгения накатывал панический страх.
Этот страх в свое время сыграл с Евгением злую шутку, заставив того шестнадцать раз пересдавать вождение, прежде чем ему удалось, наконец, получить права.
Чем его так пугали работники ГИБДД, он и сам не знал. Возможно, тайна крылась в какой-нибудь дурацкой истории из далекого детства, когда все казалось более ярким, значительным и пугающим, чем есть на самом деле.
Он не помнил этого.
Но всякий раз, когда его останавливали для обычной проверки документов, Евгений впадал в полнейший ступор, из-за чего ему пару раз даже предлагали подуть в трубочку – инспектора не могли понять причины его странного поведения.
В эти моменты Евгений ощущал себя прожженным нарушителем ПДД, все грехи которого вот-вот разоблачит опытное всевидящее око доблестного инспектора ГИБДД. Однако, заканчивалось все всегда одинаково: удовлетворившись формальной проверкой документов, инспектор внезапно терял всякий интерес к личности Евгения и, вернув книжечку с правами и страховкой, отворачивался от него и принимался вылавливать в нескончаемом автомобильном потоке свою следующую жертву.
Евгений знал о существовании так называемой боязни «белых халатов». У него была боязнь «темно-серых мундиров», «салатовых жилеток» и «полосатых палочек».
Еще из самых явных имела место быть боязнь «полосатого галстука», относившаяся к директору Николаю Сергеевичу.
Но больше всего Евгений боялся женщин.
Разумеется, не всех женщин, а лишь которых рассматривал в качестве потенциальной жертвы своего природного влечения.
Нет, Евгений не был бабником. Он, как и большинство зрелых мужчин, к коим он в свои двадцать девять лет себя причислял, желал женской ласки, чистой любви и самых светлых чувств.
Мимолетные романы и, тем более, бурные одноразовые посиделки (с последующими «полежалками»), оставляли в душе лишь неприятный осадок и не приносили никакого удовлетворения.
Евгению
