с ней в одном психическом поле. Мы не нуждались в словах для понимания друг друга, поскольку в этот период жизни коммуникация у детей происходит на телепатическом уровне[6]. Если этот симбиоз воспроизводится полностью и занимает собой все пространство, женщина больше не испытывает желания, чтобы ее поддерживали, и удовольствия от возможности самой поддержать своего мужчину. Как точно заметила Тереза, она полностью растворяется в любимом мужчине, чтобы снова испытать счастье слияния, уже пережитое с матерью, что позволяет оставаться в знакомом и привычном мире.
Возможность всецело отдаться любимому человеку, довериться ему напоминает о безусловном доверии младенца матери. Но именно так и стираются различия между полами, когда мы хотим, чтобы партнер был абсолютно похож на нас самих. Например, потребность в том, чтобы любимый мужчина удовлетворял наши желания и понимал все без слов, относится к периоду, когда маленькая девочка еще не научилась говорить. Она уже могла общаться на «языке» интонаций, звуков и мимики, по большей части скопированном у матери, что позволяло ей добиться своего. Волшебная возможность быть понятой без слов и получить от этого удовлетворение происходит именно из того периода жизни. Появляется потребность в том, чтобы любимому мужчине ничего не нужно было говорить и чтобы он угадывал наши желания. Она выражается в стремлении полностью положиться на него и ожидании того, что он должен понимать нас, как мать.
Любимый мужчина появляется, чтобы занять внутри нас место, некогда принадлежавшее матери.
«Но я не могу влезть тебе в голову! Ты просишь меня пойти туда – не знаю куда, найти то – не знаю что, но я же не ясновидящий!» – кричит мужчина своей возлюбленной во время ссоры.
Находясь вместе, любовники воссоздают общее пространство, в котором снова разыгрывается дуэт, благодаря которому они когда-то сформировались. Если же их физическая близость не воспринимается как нечто большее, чем возвращение в родительское объятие, мужчина и женщина остаются в пространстве нежности. Они согревают друг другу тела, сердца и успокаивают дух, не понимая, почему в этом танце нет места сексу. Эти двое любят друг друга, но не знают, что не вышли из режима «ребенка». Они счастливы быть вместе, отдаваясь друг другу, но не понимают, что, воскрешая материнские объятия, застревают в симбиозе и теряют динамику развития в качестве взрослых.
Связывая себя с мужчиной только узами любви и нежности, мы неизбежно приходим к зависимости. Вытекающая из нее инертность не только заставляет женщину терять инициативу, но и влечет за собой потерю желания физической близости с мужчиной. Стрелки часов обращаются вспять и отбрасывают нас в детство, в эротизм, который может быть свободным, игривым и прелестным, но всегда остается поверхностным.
«Как человек, ничего не знающий о психоанализе, я сомневаюсь, что могла бы спутать мужа и отца. Ну в принципе могу себе это представить. Но я никогда бы не подумала, что могу спутать мужа и
Это период диады матери и ребенка, когда ребенок развивается, воспроизводя психологические модели людей, которые о нем заботятся. Он одновременно: я – моя мама, я – мой папа, я – мой брат, я – моя няня.
