style="font-size:15px;"> – Садитесь, – сказал я, – мы сами отвезём его в скорую.
После девяностокилограммового тела Чугунова ее чемодан показался мне пушинкой. Я запер багажник на ключ и, дождавшись, когда женщина займёт место в салоне, вырулил на проспект. За всю дорогу никто из нас не проронил ни слова. Я помог санитарам перегрузить Чугунова на носилки и, открыв багажник, хотел вернуть чемодан.
– Пусть он пока побудет у вас, – попросила женщина. – Когда понадобится, я дам вам знать. И можете не беспокоиться: и за хранение, и за доставку я вам заплачу.
Она достала из сумочки блокнот, ручку и попросила продиктовать номер телефона. Я решил, что хуже уже не будет.
– С одним условием, – сказал я, – номер телефона дадите мне вы.
Протянув свою визитку, она предупредила:
– Раньше четырнадцати не звоните.
– Решили все-таки не расставаться? – спросил я.
– А вы разве бросили бы человека в таком состоянии?
– Даже после того, что случилось?
– Это он от отчаяния, – нахмурившись, произнесла она. – Просто не нашёл других аргументов, чтобы меня удержать.
Не знаю почему, но я ей поверил.
– Как вас зовут? – спросил я.
– Екатерина… Климентьева.
– Ну, а меня Александр Дробышев, – представился я. – Надеюсь, что сегодняшняя стычка пойдёт вашему приятелю на пользу.
– Вряд ли, – сказала она. – Он обязательно постарается вас найти. А если найдёт, то одними извинениями вы от него не отделаетесь.
– Не думаю, что мне придётся извиняться, – сказал я. – Впрочем, если ему нравятся такие приключения, то пусть попробует.
– По-моему, вы просто не представляете, во что вы ввязались, – сказала она.
Тут она была неправа: кроме его фамилии, имени и отчества я знал о нем и много других интересных вещей, как, впрочем, и о ней самой. Но даже если бы он действительно числился Мастером Художественного Слова, то и тогда бы я не стал ему сочувствовать. Мне никогда не нравились люди, унижавшие близких, даже когда те позволяли им это делать.
– Ладно, – сказал я, – надеюсь, сегодня ему будет не до оперативно-розыскных мероприятий.
Во взгляде, который бросила на меня женщина, такой уверенности не прочитывалось. Я проводил Климентьеву до больничных дверей, попрощался и сел за руль. У меня оставалось ещё целых три часа, чтобы заработать на бутерброд с маслом. А кроме того, мне ещё предстояло определиться с местом для хранения её чемодана.
Я позвонил ей около двенадцати ночи.
– Надеюсь, с вашим женихом все в порядке? – спросил я.
– Это смотря с какой стороны беспокоиться, – сказала она, – в себя пришёл, но врачи оценивают состояние как тяжёлое.
– Вам он уже успел высказать свои
