для себя понять, почему немцы так быстро разгромили Крымскую армию, которая закопалась в обороне. В голове такое не укладывалось.
В чём же причина?
Лев Максимович тогда с тяжёлой гримасой посмотрел на меня и стал рассказывать:
– Мне, старшему лейтенанту, трудно давать оценку действиям фронта в обороне. Но, среди раненых, с кем мне пришлось разговаривать, были офицеры, которые имели информацию о том, что произошло.
На флангах фронта стояли две национальные закавказские дивизии. Набранные в аулах, необстрелянные, без знания русского языка плохо понимавшие команды русских офицеров.
Это и принял во внимание «хитрый лис Манштейн». Всей своей мощью ударил по национальным дивизиям.
Под разрывами тяжёлых артиллерийских снарядов, авиа-бомб, ползущих на окопы, стреляющих из пушек танков, обороняющиеся от страха потеряли рассудок. Деморализовались, побросали оружие, побежали.
В тыл Крымской армии вошли немецкие танки, мото-пехота, десантники. Армия отчаянно сражалась, нанося немцу немалые потери. Но, без управления войсками, без подвоза боеприпасов, солдат долго не продержится. Обстановка быстро менялась не в нашу пользу, выходили из окружения по направлениям, где ещё стояли наши войска. И, опять же, попадали под гибельный огонь немцев.
В своём рассказе он называл мне национальность несчастных Заавказцев, но из этических соображений, озвучивать не буду.
Командованием были сделаны выводы, национальные дивизии переформировали, обучили и они прошли свой славный героический путь.
На фронте, – говорил мне Лев Максимович, – я проникся глубоким уважением к русскому солдату. Эти парни стояли насмерть, держали на своих плечах всю тяжесть сложившейся паники, неразберихи.
В знак признания боевых заслуг, 2-ой манипуляторный отряд, которым командовали старший лейтенант Серёгин, лейтенант Вейнблат, после его гибели, лейтенант Меликов, постановлением Бюро Городского Комитета Коммунистической Партии Украины и горисполкома Севастополя No 40 от 27 декабря 1962 года, занесен на мемориал Великой Отечественной Войны площади Нахимова. Достойная Память о морском десантнике Абраме Вейнблат.
Глава 2.27 Холокост
«Крутой обрыв, как грубое надгробье.
Мне страшно…»
Евгений Евтушенко
Эту историю я записал со слов Мины Вейнблат, известной скрипачки в музыкальных кругах Грузии и Израиля. С волнением набираю номер её мобильного телефона. Долгий зуммер и мне отвечает болезненный голос Мины. Представился, коротко рассказал, собираю материал для книги о нашей фамилии. Мина внимательно выслушала, чувствовалось разговор заинтересовал её и она поделилась историей своей семьи в период тех страшных событий, о которых пойдёт повествование.
Ей было 13 лет, а её маленькой сестре 5 лет, когда девочки оказались в водовороте
