Лизка не расстроилась. Она знала, что в её жизни будет так, как она захочет. Пусть не сейчас, потом, но всё равно будет.
И Павел решил подождать, смирившись с мнением взрослых. Прошло два года. За это время они так сдружились с Лизкой, что не представляли и жизни друг без друга. Она ждала его каждые каникулы, а он, уже не скрывал от бабушки, к которой спешил после учебного семестра, что завелась в его сердце маленькая тайна. Была она из соседнего двора. Бабушке эта «тайна» приглянулась с первого взгляда – откровенная, в меру хитрая, с умением мыслить не по-детски девушка. Во время её визитов к ним домой – бывало и такое – они вместе играли в карты за разговорами или после чаепития, и почти всегда Лиза выигрывала. Но радости не получала от таких побед, ведь у Павла не получалось вычислить, сколько и у кого козырей остаётся в итоге, какую карту лучше выкинуть, а не держать до последнего. Она не понимала, как может один и тот же человек безупречно подавать мяч при игре в футбол и быть совершенно безалаберным в тактике картёжной науки, где всё ясно и понятно было ей и совершенным тёмным лесом казалось для него.
– Ну что тут хорошего? – злился Павел.
– В том и суть, что головой нужно работать, а не только ногами. Здесь же всё важно, даже взгляд противника, его поза, движения рук, слова, которые он невольно произносит, – взволнованно всегда заключала Лизка после разбора каждого кона.
– Лизонька, где ты так научилась играть в карты? – удивлялась бабушка Павла.
– У нас же нет бабушек и дедушек, – откровенничала Лиза, – вот отец, когда оставался с нами в минуты маминого отсутствия, то игрушек в доме не находил: мы были ужасными шалуньями. Он с трудом справлялся, не понимая, чем можно унять неугомонных девчат. Колода же карт у него всегда была в кармане. Он на работе со своими сменщиками в перерывах резался в секу. Так и пристрастился с годами к этой затянувшей его всецело игре. Не было случая в его жизни, чтобы он расставался со своею колодой. А дома с кем ему играть? Ведь от привычки никуда не денешься, она, как вторая натура. Вот мы с сестрой и оттачивали мастерство игры по желанию отца. Это было для нас чем-то новым, а потому необычным. Когда же случалось нам с Ленкой проигрывать, то он наказывал нас, ставя в угол, злился, что мыслить не умеем, торопимся, приговаривал при этом: «В доме ещё есть несколько углов. Они вас будут ждать. Смотрите же мне в следующий раз!» Он очень расстраивался, что девочки его любимые извилинами не шевелят. Вот я и боялась снова попасть в закрытое пространство, потому и старалась думать всякий раз всё лучше и лучше, искать возможности выигрыша, в уме строила комбинации и держала их на протяжении всей игры. Но сестра меня превосходила в этом умении: у неё времени было навалом – она была на домашнем обучении и сидела днями с учителями за книжками или одна. В промежутках между уроками только картами и занималась. Колода в такие минуты скрашивала её одиночество, потому что я в свободное время гоняла мяч во дворе. А когда сестра умерла по недосмотру врачей от воспаления лёгких, то отец вообще кинул на меня все свои знания в вопросе
