часов на своём и ещё по столько же или чуть меньше на каждом из трёх снятых элементов, плюс на борту должен непременно быть свой аварийный запас. Итого – минимум на сутки. Разобравшись с одной проблемой, Тулома занялся решением другой – изучением панели управления. Надписи на русском и английском во многом упрощали задачу. Спустя примерно полчаса он начал осторожно тестировать систему, поочерёдно перезапуская навигационное оборудование. Постепенно из отдельных элементов складывалась цельная картина системы управления аппаратом. Попытки наладить связь успехом не увенчались. Что неудивительно, учитывая характер повреждений и то, что все внешние излучатели были разрушены. Спустя ещё пару часов Дружинин подвёл итог: «Итак, связь, система позиционирования, электронная картография, радиолокация и некоторые другие системы выведены из строя. В то же время силовая установка и органы управления тестируются как исправные. Осталось проверить систему жизнеобеспечения и произвести герметизацию аппарата. Может быть, тогда удастся наконец снять с себя эти доспехи. Что ж, пора приниматься за работу».
Тулома уселся в кресло пилота, пристегнул ремни безопасности и начал колдовать над системой управления. Первым делом он закрыл внешний люк и произвёл герметизацию аппарата. Затем включил систему жизнеобеспечения, и через несколько секунд на главном мониторе появилась надпись: «Воздух пригоден для дыхания». Почти машинальным движением правой руки штурман поднял стекло гермошлема, вздохнул полной грудью и затем снял шлем. После чего расстегнул ремни безопасности, поднялся и попытался снять с себя скафандр. В тот же миг взволнованный женский голос произнёс:
– Тулома Кетанович, снимать скафандр на борту гравиплана категорически запрещено!
– Кто здесь? – вздрогнул Тулома и огляделся по сторонам. Он привык доверять своим органам чувств и не сомневался в том, что только что слышал женский голос.
– Катерина – бортовой навигационный компьютер с элементами ИИ (искусственного интеллекта), – представился голос.
– До чего техника дошла, – буркнул себе под нос Дружинин, вспомнив некстати знаменитую фразу из любимого в детстве мультика про деревню Простоквашино.
– Что вы имеете ввиду? – спросила Катерина.
– Нет, ничего… Это я сам с собой, – попытался оправдаться штурман.
– Если человек разговаривает сам с собой, это может быть признаком начальной стадии психического заболевания. Такого, как шизофрения или параноидальное расстройство.
– Вот только не надо нагнетать, Катя! Можно так к тебе обращаться? – ответил Тулома, с трудом скрывая возмущение.
– Вы всегда так ко мне обращаетесь. Вы разве не помните? И что значит: «Не надо нагнетать»? – с нотками удивления в голосе спросила Катерина.
– Знаешь, Катенька, давай начнём всё сначала! Представь,
