style="font-size:15px;"> …Омлет? Нет. При чем тут омлет?!
Пролетающая мимо муха, привлеченная запахом недавно съеденных ягод, грузно садится на кончик носа поэта. Ее безжалостно сгоняют, просят не мешать. Муха, недовольно гудя, снова атакует столь желанный для нее нос.
– Убью, – предупреждает ее эльф.
Мухе все равно, она исследует нос.
– Н-да. Иногда быть пацифистом вредно.
И муху убивают.
– Так, на чем я там остановился? Ах да.
Грудь, как арбузы… и легок ее был бег.
Принц на колени… к ногам ее стройным пал
И умоляет… ему даровать свой стан…
Нет. Как-то пошло. Обычно принцы начинают с руки и сердца, а этот сразу все потребовал… Хм, что тогда? Сан? Какой, однако, корыстный принц попался. Принцесса вся с педикюром, с маникюром, а ему сразу титул подавай. Хотя… сан – это вроде не титул? А, неважно. Да и мудрено для крестьян. Лучше про природу! Это им ближе.
Птички, цветочки, стрекочут цикады.
Работать сегодня нам явно не надо.
Пойдем и напьемся в ближайшей таверне.
Красотку разыщем и… чмокнем, наверно.
Припев:
Эх, жизнь моя залетная,
Всю жизнь хожу с косой.
Нет, я не смерть болотная —
Селянин холостой.
Косим и пашем с рассвета до ночи,
Косить и пахать – мы не любим уж очень.
Но надо скотину кормить ежедневно.
Разок не покормишь, и сдохнет, наверно.
Припев.
Птички, цветочки, стрекочут цикады.
На ярмарке нашему брату все рады.
Гуляем, смеемся, пусть льется вино.
Гори, моя хата, – а мне все равно.
Припев.
Эльф придирчиво изучает новое произведение. А что? И непошло, и про цветочки есть. А то предыдущая песня, посвященная природе, вызвала бурю негодования и тухлый помидор уже на втором куплете. Там как раз богомол признавался в любви цикаде среди капелек росы. Красиво так признавался, с чувством, подергивая пузиком… Но. Народ не оценил. И поесть эльфу тогда не дали, пока на ходу не сочинил новые куплеты про урожай, компост и перегной…
Н-да. Не ценят настоящего поэта. Не ценят.
Тяжелый вздох срывается с покрытых тонким слоем блеска губ и вливается в ветерок, легко и незаметно скользящий мимо.
Часть первая
Глава 1
Деревня.
Бабы с ведрами и коромыслами сгрудились у колодца, перемывают косточки односельчанам и греются в лучах заходящего солнца. Где-то на завалинке сидит петух, лениво пересчитывает численность кур. Дед Макар открыл в хате заначку и глушит самогон, страшась не успеть спрятать пятилитровую бутыль обратно в подпол до прихода жены. А трое ребятишек, сгрудившись у большой, но быстро подсыхающей лужи, старательно топят лягушку, которая то и дело пытается выпрыгнуть на берег, ловко уворачиваясь от лаптя.
– А Дуська-то, Дуська! Че учудила-то.
