волосяных трещин в оболочке, ни проблем с подбородочным ремешком или изъянов в его изготовлении.
– Суетное тщеславие, – Джек резко потянул носом. – Это и есть первопричина, попомните мои слова. Глупая девчонка больше заботилась о внешности, чем о собственной безопасности.
Либби открыла глаза и рот, чтобы запротестовать, но тут же стушевалась.
– Что нам известно о Пассажире? – справилась представительница религий.
– Мужчина, тридцать семь лет, работает в финансовом округе Лондона, арестов и судимостей в личном деле нет, – доложил Джек. – У него двое детей моложе пяти лет, и он единственный кормилец в семье. Очевидно, он был крайне потрясен и произошедшим, и ремонтом автомобиля, который пришлось произвести из своего кармана.
– А жертва?
Джек бросил на нее предостерегающий взгляд.
– Вам прекрасно известно, что мы никогда не называем погибших «жертвами». Здесь нет жертв, если только мы не решим, что их кончина была неправомерной.
Религиозная представительница понурила голову, будто собака после выволочки, а Джек продолжал:
– Владелице двухколесного транспортного средства было девятнадцать лет, криминальное досье чистое, студентка театрального факультета, первый курс университета. Заслуживающих внимания иждивенцев не имела.
Либби вспомнились ее собственные подростковые годы, особенно то, как изменилось ее отношение к жизни, когда брат отнял свою. Все радикально переменилось в тот миг, когда она обнаружила тело Никки, висящее на осветительной арматуре в его спальне. Раскол в семье образовался тотчас же, и с годами трещины становились все длинней и шире. Он умер по ее вине, и Либби никогда не простит себе, что позволила этому случиться. Ей никогда не избавиться от раскаяния за неспособность возвысить голос и высказать собственные опасения. Больше она подобного не допустит.
Внезапно стремление выступить в защиту погибшей взяло над ней верх. Жизнь девушки заслуживает большего, чем просто номер дела.
– Как ее звали? – робко полюбопытствовала Либби.
– А что, есть какая-то разница? – отозвалась женщина в шотландке, наклоняя голову, отчего очки снова соскользнули к кончику носа.
– Да, потому что я хочу знать.
Скосив взгляд, та поглядела на одного из ассистентов в углу комнаты. Он пальцем пролистывал экран, и на планшете шотландской мадам что-то появилось. Она хотела было ответить, когда Джек перебил ее:
– Это секретная информация.
– Какие у нее были отметки?
– Опять-таки секретная информация, мисс Диксон.
Но Либби сдаваться не желала.
– Вы сказали, что она не имела иждивенцев, заслуживающих внимания. Какие именно у нее остались родственники?
– Засекречено.
На сей раз Джек развел руками, будто в знак извинения. Но каждому в комнате
