кресло! – выдохнул он, медленно опуская спину на мягкую кожу и вытягивая ногу, пульсирующую болью от долгого перехода.
Он ощутил легкое сопротивление и заглянул под стол. Там стояла небольшая скамеечка той же работы, что и кресло.
Глокта откинул голову назад и рассмеялся:
– Ох, как здорово! Не стоило так беспокоиться. – Он поставил ногу на скамеечку с удовлетворенным вздохом.
– Это самое меньшее, что мы могли сделать, – возразил Секутор. Он скрестил руки на груди и прислонился к стене рядом с окровавленным телом Иувина. – Мы получили неплохой доход с вашего друга Реуса, очень неплохой. Вы всегда хорошо относитесь к нам, и мы не забываем этого.
– Уф, – подтвердил Иней, кивая.
– Вы меня балуете. – Глокта погладил полированное дерево подлокотника.
«Мальчики мои. Что бы я делал без вас? Лежал бы дома в постели, не иначе, а мать хлопотала бы надо мной и беспокоилась о том, как теперь найти для меня хорошую невесту».
Он посмотрел на инструменты, разложенные на столе. Здесь, разумеется, была его коробка и еще несколько предметов, истертых от долгого употребления, но по-прежнему в высшей степени полезных. Пара щипцов с длинными ручками привлекла его особое внимание. Он поднял голову и взглянул на Секутора:
– Зубы?
– По-моему, подойдет для начала.
– Согласен. – Глокта облизнул собственные беззубые десны и по очереди хрустнул костяшками пальцев. – Что ж, пусть будут зубы.
Как только кляп вынули, убийца принялся орать на них по-стирийски. Он брызгал слюной, ругался и безуспешно пытался избавиться от цепей. Глокта не понимал ни единого слова.
«Однако, я полагаю, смысл понятен. Скорей всего, он кричит нечто в высшей степени оскорбительное – что-нибудь насчет наших матерей, и так далее. Только оскорбить меня непросто».
Это был сурового вида человек: лицо рябое от оспы, нос сломан, причем явно не один раз, и совершенно потерял форму.
«Какое разочарование! Я‐то надеялся, что торговцы шелком найдут что-нибудь более высококачественное, хотя бы для такого случая. Но купцы есть купцы. Всегда думают только о выгоде».
Практик Иней положил конец потоку нечленораздельных оскорблений, тяжело ударив пленника под дых.
«Это на минуту лишит его дыхания: как раз хватит, чтобы вставить первое слово».
– Ну ладно, – произнес Глокта, – довольно этой бессмыслицы. Мы знаем, что ты профессионал, которого послали смешаться с толпой и сделать дело. И вряд ли бы тебе это удалось, если бы ты не умел говорить по-нашему. Я прав?
К узнику вернулось дыхание.
– Чума вас забери, проклятые ублюдки! – хрипло выговорил он.
– Превосходно! Всеобщий вполне подойдет для наших бесед. Чувствую, что мы не ограничимся только одним разговором. Хочешь ли ты узнать что-нибудь, прежде чем мы начнем? Или сразу приступим к делу?
Пленник
