пить прямо из нее. Прохладные сладковатые капли текли на подбородок, и она слизывала их языком. Тут же, не отправляя сок обратно в холодильник, левой рукой потянулась к аптечке. Разглядела мутным взором лежащее сверху лекарство от головной боли, проткнула упаковку длинными ногтями, выковыряла сразу две капсулы и бросила их в рот, запив соком. Потом без сил опустилась на стул, продолжая обхватывать голову руками и постанывать.
«Блин, не нужно было вчера мешать водку с пивом, – промелькнула у нее запоздалая мысль. – И вообще, сколько же мы выпили?»
Но вспомнить такие подробности ее измученному похмельным синдромом мозгу было не под силу. Да и не решало это уже ничего: спиртное было выпито накануне в ночном клубе «Эдельвейс», там было весело и прикольно, и ничто не предвещало того, что наутро начнутся такие мучения. Когда ты пьян, всегда кажется, что никаких последствий это не повлечет, а, наоборот, будет всегда так же весело и клево.
«Все, завязываю пить! – мрачно подумала она. – Теперь весь день испорчен!»
Коробка с соком опустела, и Зажигалка снова сунулась в холодильник за новой. Углядела внизу банку джин-тоника, оставленную с прошлого раза, и достала ее. Размышления «надо – не надо» длились недолго: через несколько секунд она надавила на металлический язычок, банка отозвалась коротким шипением, и Зажигалка припала губами к образовавшемуся полукруглому отверстию, с наслаждением ощутив, как холодный джин-тоник, проникая в организм, наполняет его теплом…
«Черт, так и алкоголичкой стать недолго!» – мысленно усмехнулась она, вновь опускаясь на стул.
Однако ей намного полегчало. То ли таблетки сыграли свою роль, то ли джин-тоник, но, так или иначе, через десять минут, выпив две трети банки, она почувствовала себя настолько хорошо, что решила заварить кофе и даже закурила. Пуская колечки дыма, задумалась. Так, проблема похмелья, кажется, худо-бедно, решена. Если что, в холодильнике есть еще одна спасительная банка джин-тоника, да и у отца в баре найдутся какие-нибудь запасы. Сейчас попить кофе, глотнуть рюмочку коньячку – и жизнь снова станет прекрасной. А потом желательно и пообедать. Но это позже. Сейчас Зажигалке о еде даже думать было противно.
А вечером снова завалиться в клуб, где будут друзья, музыка, танцы, спиртное… Только сегодня с этим нужно быть аккуратнее. И вообще впредь рассчитывать свои силы, не увлекаться. И тогда все будет здорово!
Чайник закипел и отключился. Зажигалка насыпала в чашку две ложки растворимого кофе и залила его кипятком. Тупо помешивая ложечкой сахар, сидела, собирая мысли в кучку. На часах половина первого. Хорошо, что она одна. Отца в середине дня дома никогда не бывает – пропадает у себя на работе, – и это очень удобно. Зажигалка частенько возвращалась домой под утро и не всегда трезвой после ночных клубов и баров, да и просто посиделок у приятелей. Но отец в это время уже спал и, соответственно, не видел, в каком она состоянии. А утром, когда он уходил на работу, она крепко спала, утомленная бурной ночью, и разве что слабый запах перегара, заглушенный предусмотрительно принятым перед сном «антиполицаем», мог выдать ее. Но всегда можно сказать, что выпила чуть-чуть у подруги на дне рождения, верно? Тем более отец не имел привычки вламываться в ее комнату, а до вечера она сто раз успеет привести себя в порядок. Да и уйти может раньше его возвращения с работы. Правда, сейчас сил идти куда-то не было, но впереди еще много часов…
И вообще, она уже вполне взрослая, самостоятельная девушка! Ей недавно исполнился двадцать один год, так что у нее есть законное право покупать алкоголь и сигареты. Да и после всего, что Зажигалка успела повидать в свои годы, говорить о том, что ей рано курить или пить, просто смешно.
Зажигалка пила кофе маленькими глотками и думала о Толике. Вчера опять не удалось увидеться – у него очередные проблемы со здоровьем… Если так пойдет дальше, все планы Зажигалки полетят к чертям. А этого нельзя допустить! Без этого вся ее и без того бестолковая жизнь лишается хоть какого-то смысла!
Она покосилась на лежавшую на столе трубку радиотелефона. Позвонить, что ли? Хотя вчера она звонила, но Толик сказал, что не хочет разговаривать. И что он вообще ничего не хочет и просит оставить его в покое. Ну это понятно – в его состоянии что он еще мог сказать? Зажигалка неоднократно слышала от него подобные высказывания, порой даже в куда более грубой форме, но прощала, делая скидку на его болезнь. А потом Толик непременно звонил и просил, даже умолял о помощи. И она неслась к нему, готовая на все, лишь бы ему было хорошо.
Вот что странно: Зажигалка, сама себе признававшаяся, что никогда и ни к кому не испытывала никакой привязанности, даже к родной матери, легко расстающаяся с кем угодно и способная прожить на свете без кого угодно, была зависима от Толика настолько, что забывала обо всем и обо всех. Почему именно он стал предметом ее любви, не поддавалось никакому объяснению. Любовь вообще странная штука. Странная, непонятная, непознаваемая…
Нет, она, конечно, любит отца. Но… Это же совсем другое! Разве можно
