. Аттестационная комиссия Института Экспериментальной Истории ждала ответа или, как перевел для себя старший оперативный сотрудник Лаборатории Рыцарства Сергей Лисиченко, «последнего слова».
– А может, я лучше… – Лис почесал затылок, – за Камдилом в Валгаллу смотаюсь? Я ж точно знаю, он там ждет и страдает, а нам тут без него тоже ни дела, ни работы. Нет, правда: пива он не пьет, а там от жареного мяса, да без пива… вы ж видите, надо спасать.
– Нет, – руководитель Лаборатории Готлиб фон Гогенцоллерн, носивший в узких кругах оперативников кличку «Отпрыск», старательно подавил довольную усмешку. – Валгаллой займутся те, кому это по должности надлежит.
А вы, – он улыбнулся, предвкушая реакцию оперативника на плохо скрытый ультиматум, – согласитесь, в наших общих интересах, чтобы вы остались в Институте, а не отправились домой. Итак, вам мы предлагаем передать свой, без преувеличения, драгоценный опыт молодому пополнению.
– Шо еще за наезды на тему драгоценного опыта? – вспыхнул Лис. – Да, я действительно поставил командировки в сопредельные миры на самоокупаемость! Мы же прибыль Институту приносили, не жалея никаких человеческих сил, а тем более средств!
– Поймите, – осанистый мужчина профессорской наружности постучал по лакированной столешнице паркеровской ручкой, чтобы привлечь внимание разошедшегося оратора, – никто здесь не пытается на вас… гм… наезжать, или преуменьшать ваши заслуги. Наоборот, Институт оказывает вам чрезвычайное доверие…
Лис видел уже этого джентльмена в институтской комиссии по этике, где тот слыл ревнителем строгой морали и нравственности, особенно в отношениях оперативников с жителями соседних миров.
– А если я пару старых грехов припомню, может, сочтете меня недостойным такого доверия? – Сергей придал лицу страдальческий вид. – Может, тогда оставите на оперативной работе? Ну, чему я могу научить стажеров? Вот, скажем, Вальдар, тот да, у него мозгов бы и на три головы хватило. А я – так…
– Прежде всего вы научите их выживать, – резко, но с долей почтения ответил ему один из членов комиссии.
– Ага! – хмыкнул Лис. – А пока меня самого выживают!
– Не могу с вами согласиться, – в голосе председателя комиссии слышалась досада. – Институт наращивает масштабы внешней деятельности. Проходчики обеспечивают нам дополнительные возможности проникновения в сопредельные миры, и это дает бесценный шанс максимально стабилизировать полиорбическую систему, сохранить миллионы, миллиарды человеческих жизней! Пусть это звучит слишком высокопарно, но порою – спасти целые миры от катастроф!
Да что я вам объясняю общеизвестные вещи! Вы и сами участвовали в десятках специальных операций, за которые, по справедливости, в каждом из сопредельных миров следовало установить вам памятник…
– О, а шеф говорит, мы не занимаемся специальными операциями, сплошь одна научная работа.
Отпрыск кинул на сотрудника негодующий взгляд. Но председателя комиссии было трудно сбить с мысли, он продолжал, будто не замечая наметившейся пикировки.
– Поэтому Институту необходимо все больше оперативных работников, и от их подготовки зависит не только собственная жизнь сотрудников, но и…
– …спасение миров оптом и в розницу. При оптовом спасении скидка.
Говоривший умолк, пристально разглядывая острого на язык оперативника. Пауза затянулась, как узел на шнурке, и так же всех раздражала. Наконец, председатель комиссии отвел глаза, вздохнул, демонстративно захлопнул папку с личным делом Сергея и растянул губы в официальной улыбке:
– Поздравляем вас, вы назначаетесь инструктором на институтский Полигон. Сегодня отдыхайте, завтра знакомство с вашей группой стажеров.
Глава 1
Человек таков, каким его сотворил Господь Бог, а часто еще хуже.
Лис остановился у приоткрытой двери.
– Пятьдесят девять, шестьдесят, шестьдесят один, – слышалось из комнаты. Сергей чуть задержал руку.
«Вот молодцы, не теряют времени даром, повторяют устный счет», – оценил он, крепко обхватывая пятерней дверную ручку.
– Ну, мои верные боевые хомячки, дождались нашествия своей участи?!
Представшая его взору картина заставила умолкнуть, не произнеся заготовленной фразы: «Судьба в моем лице костлявой пятерней стучится в вашу дверь». Впрочем, справедливости ради, «стучится в моем лице» ему и самому не особо нравилось.
В келейке институтского подземелья, неизменной резиденции камдиловской оперативной группы, его дожидались трое. Причем один из дожидавшихся, вне всякого сомнения, была «одна», а второй – вверх ногами.
– Я
