style="font-size:15px;"> – Нельзя!
– Кому нельзя? – Лина старательно улыбнулась, глядя в суровые детские лица. – Что, и наследнице тоже? Или мать назвала другую преемницу?
Юные фениксы переглянулись.
– И с чего бы это кому-то запрещен ход в пещеру Пламени?
– Не знаем. – Светленькая Полинка сердито нахмурилась. – Но тебе – нельзя. Приказ.
– Изложите подробно.
Лина несколько раз тренировала девчонок на общих сборах, а дисциплина у фениксов была на высоте, поэтому те среагировали моментально:
– Стоять на страже. Никого не пускать. Внутрь не входить.
– А как не пускать?
Самая младшая, Ульяна, ответила, явно кого-то цитируя:
– Всеми средствами.
Ага. А ножи-то по-прежнему на изготовку. А в ход-то пустят не задумываясь. Убить не убьют, но хоть раз да поранят. А подранком она мать не остановит.
– А если, предположим, этот «кто-то» решит сдаться?
Девочки снова переглянулись.
– Ты, что ли, сдаваться, собираешься?
– Ну, предположим.
Время уходит… Нет его. Совсем нет. Ни на какие хитрости нет.
– Не знаю… – начала Полинка.
– Пропустите меня, – попросила-потребовала Лина. – Девочки, бывает в жизни так, что выбирать надо, кому верить. Пропустите. Я должна спасти Марианну и Анжелику. Пожалуйста…
– …замечены в пособничестве и укрывательстве беглой осужденной… в нарушении приказов главы клана… установлено, что именно они, презрев законы чести, тяжело ранили Хранительницу Анну…
Марианна зарычала и рванулась в наручниках. Плевать, что ядовитые шипы! Хоть на миг освободиться, хоть ленту эту липкую с губ сорвать, хоть крикнуть, что это вранье, Анну они не трогали…
Но глава клана уже научилась кое-чему, и девушек держали не только наручники.
– А посему приговариваются голосом главы клана…
– Не приговариваются! – перебил новый голос. Злой и звонкий. – Я требую слова!
– Ты!
Темноволосая девушка, показавшаяся в проеме коридора, машинально отклоняется от свистнувшей пары ножей.
– И тебе привет, мама. То есть, простите, госпожа Приближенная. Только не делай больше так, а то я отвечу. А подраться мы еще успеем.
Еще один нож она перехватывает у груди – кажется, он сам ложится в смуглую руку. Легко подбрасывает на ладони. И демонстративно «растворяет».
Немногочисленные фениксы не шевельнулись, но по пещере пронесся вздох-перешепот. Растворить чужой нож, присвоить его – это не просто жест. Это вызов.
Я считаю себя сильнее. Желаешь получить назад свое оружие – сначала победи.
– Я же говорила: не надо больше так.
– Взять ее!
– Как же… – Галина, ближайшая помощница Лиз, явно была в затруднении. – А поединок…
Нельзя схватить тех, кто вызывает
