37,7 % (22 млн. 500 тысяч человек) от общего населения России. Крепостных в классическом смысле этого слова, т. е. крестьян, сидящих на барщине, находящихся под непосредственной властью своего помещика и принужденных исполнять всякую работу по его требованию, в 1858–1859 гг. было от 12 до 15 % населения империи[55].
Итак, что же такое подсечно-огневое земледелие? И почему разговор о нем так важен для понимания такого предмета, как великорусский национальный характер? Дело в том, что «модели сельского хозяйства и связанной с ним социальной структуры намного больше зависят от естественной окружающей среды, чем индустриальные модели. Они формируются в зависимости от почвы и климата и могут, таким образом, породить различные формы владения землей, социальной структуры и правления»[56].
Существует две разновидности подсечно-огневого земледелия. 1-я – это собственно подсека. Деревья на выбранном под засев лесном участке подсекаются, т. е. на дереве, кольцом высотой в 20–40 см, снимается кора. Эту операцию может успешно производить даже подросток начиная с 12 лет. При известной сноровке за день можно подсечь (ободрать) до 200 деревьев. Здесь не требуется никакого специального инструмента, годится топор, нож-тесак, кремневый скребок или тесало. Подсека была известна населению лесных областей Евразии с древнейших времен.
Подсеченное дерево высыхало за 2–3 года, сам же участок оказывался готов к палу через 5—15 лет, т. к. деревья на нем не валили, а дожидались ветровала. После ветровала участок поджигали. Поскольку палового материала оказывалось более чем достаточно, то при пале происходило выгорание дерна и подросшего молодняка и обильное образование золы, которая являлась превосходным удобрением. Затем собирали недогоревший материал, сжигали его и сеяли репу, лен, просо, овес, ячмень, рожь и пр., иногда в еще теплую землю. После делали из верхушки ели борону-суковатку и боронили ей участок, но не для мельчения земли, а для заволакивания зерна в почву. Посевочного материала при подсечном земледелии требовалось мало (1,5–4 пуда на десятину), посев специально делали разреженным, чтобы обильные всходы не подавляли друг друга. Подсечные участки не корчевались, сеяние производилось между обгорелыми пнями. Мотыжение также не производилось.
Пользование участком продолжалось год-два, реже три. Всего в распоряжении семьи находилось 10–15 участков, и они были разбросаны по большой территории за 10–12 и более верст от основного жилья. Соответственно, в распоряжении семьи находилось не одно только основное место жительства, т. е. двор, а еще и несколько так называемых починков. В XV веке 70 % населения, к примеру, в Северо-западной Руси проживало в лесных поселениях одно-двухдворках. В трех-четырех-дворках – еще около 20 %[57].
Только около 10 % населения проживало в более крупных деревнях и городах, вело пашенное земледелие, было организовано в поместья, занималось торговлей, ремеслами и являлось непосредственной
Аграрная история Северо-западной Руси. Вторая половина XV – начало XVI века. Л., 1971, с. 324.
