во что, на звук, не имело смысла. Может, это вообще олень или корова бродят в поисках вечнозеленого мха? Доронин сомневался в этом, но тратить патроны на каждый шорох и каждую боязливую мурашку на спине не собирался.
Группа за несколько часов притерлась, бойцы начали больше доверять друг другу и уже привычно заняли свои места. Но командир по-прежнему был недоволен: тщательно отобранные наемники оправдали его ожидания, даже Пищухин больше не давал повода придраться, а вот «каторжники» оказались совсем не тем товаром, который был обещан. Доронин рассчитывал на то, что в его распоряжение попадут настоящие звери, убийцы, которых надо держать на коротком поводке и строгом ошейнике, а прислали каких-то нариков! Возникали сильные подозрения, что от них просто избавлялись в местах заключения, как от мусора. Один открытых пространств боится, как черт ладана, другой шарится по помойкам, просто клептоман какой-то в вечных поисках, чего бы стырить… Только Илюха, с которым приходилось работать и раньше, не вызывал сомнений. Но выбор его как подрывника имел еще и вторую причину: Доронин хотел узнать, какого же птера сталкер вдруг попался на воровстве?
Позади раздался громкий хруст, с веток полетел снег: какая-то тень одним прыжком преодолела просвет между деревьями. Сталкеры заняли круговую оборону, но больше не донеслось ни единого звука. Тварь, как приблизительно определил командир, полутораметровой длины и весом не менее ста пятидесяти кило, исчезла и не появлялась. Видно, устала наблюдать за людьми и решила поискать себе менее обороноспособную дичь.
Деревянные домики закончились, и группа вступила в зону городской застройки, точнее, городских развалин – вокруг возвышались остовы многоэтажек с выбитыми окнами. Как сказал проводник, это были последние дома на окраине, до цели пути оставалось совсем немного. «Да, – думал Доронин, – пара километров по сравнению с уже пройденным – это фигня!»
– А вот здесь уже наша территория!
Открытую местность за прошедшие дни замело; проводник потыкал в снег лопаткой, и с третьей попытки раздался звон рельса. Как уж он разглядел остатки семафора, – если не знать, что он тут стоит, и не отличишь одну ржавую железяку от другой. Узкоколейка на этом участке круто поворачивала, и куда она вела дальше – кто знает… Мухин знал:
– Вон там озеро, дальше речка разлилась, и заболочено всё. А на озере живет тритон.
– Страшный? – тут же поинтересовался Глюк.
– Не очень. Скорее противный – кожистый, чешуя коричневая тиной засохшей облеплена. И большой. Редкая скотина, один такой в округе – сначала приходил сюда сталкеров пугать, потом они уже начали на него охотиться. Когтей у тритона нет, зубов острых тоже. Когда сталкеры поняли, что он укусить толком не может, только головой бодает да на спине отплясывает, начали его гонять. А он не уходит, гад любопытный. Стреляли в него, ножом отмахивались. И оказалось, тритоны так регенерируют, что не только конечность – глаз новый отращивают. Хвостов одних с него четыре штуки
