оглядывались.
Отойдя подальше, он бросил взгляд на свою хрущобу. Окна отсутствовали почти везде, колоритно выглядывал его матрас. Успокаивало, что признаков пожара ни по соседству с их квартирой, нигде по всему дому не видно. Мозг старательно концентрировался на каких-то деталях. До сих пор крутилось сожаление, что не озаботился надежнее закрепить мебель и что теперь из посуды у них, по всей видимости, остались только его походные кастрюльки-миски-кружки. Огорчился, что Светка будет переживать из-за наверняка погибшего сервиза, подарка ее матери на их свадьбу. Попытался вспомнить, уцелел ли компьютер, стоящий на столе у окна. Глядя на повсеместно отсутствующее остекление, порадовался, что не зима.
Из подъезда белым пятном растянутой футболки выскочил Миха – сосед, живущий как раз под ребятами.
– Здорово, Артём, чего это у нас тут шандарахнуло? Война?
Артём уставился ему в лицо, в отсвете пожара сосед казался хищно-азартным, в глазах скакали отсветы, как искры адского пламени.
– Типун тебе на язык.
– А что? Достало уже всё, хоть так.
– Да не, ну что ты, Мишаня, какая война?
– И что же тогда?
Удивляясь собственной растерянности, пожал плечами. Вопрос «что?» он старательно гнал от себя все это время, забивая сознание разной мелочью.
– Ладно, пойдем на проспект, оттуда должно быть лучше видно. Да и дом обойти надо, не горит ли что. Только… – бросил взгляд на домашние тапочки соседа, – обуйся, стекла много.
Мишаня чертыхнулся и бросился домой, Артём неспешно двинулся вдоль дома в сторону первого подъезда. Там, по краю квартала, проходила магистральная улица района – эдакая пуповина, связывающая их пригород с остальным городом. Прямая, многополосная, с центральным газоном, в который понатыканы фонарные столбы, – настоящий проспект. Тянулась в направлении центра, деля район почти пополам, и с нее должен был открываться примелькавшийся уже вид: по четыре бело-коричневых торца хрущевок с каждой стороны проезжей части, дальше мостик через небольшой ручей и с четверть километра насыпи сквозь пойму, заросшую мелким ивняком, – так и незастроенную болотину. Еще метров двести вверх, к косогору, на котором высились ряды девятиэтажек старых районов. Дальше проспект поворачивал, скрываясь за спинами домов, но с расстояния было хорошо видно, как над крышами старых панелек высились современные четырнадцати- и шестнадцатиэтажные монолиты. А правее, километрах в пяти, взметывался в небо стеклянно-стальной остров делового центра. Дальше, по идее, шел исторический центр, низкоэтажный, пафосный, с закрытыми территориями, коваными заборами, кучей бутиков, кафе и административными зданиями. Но его, понятно, не видно с их окраины.
На что рассчитывать, Артём не знал. Если во всем районе вырубилось электричество, а небо затянуто, ни луны, ни звездочки, то, возможно, на проспекте темень – глаз выколи, это здесь пожар подсвечивает. Хотя в душе он все еще надеялся, что, выйдя
