которого полукругом наподобие августейшего семейства расположились еще с десяток ему подобных с регалиями попроще. На плакате в соответствии с его идеей преобладал красный цвет. Родиону было настолько смешно, что он даже не обратил внимания на тот факт, что находилось кафе по адресу ул. Коммунистическая, 17б.
– Ахахах, в пельменную послала, не, ну хоть не в секс-шоп! – на перекрестке загорелся красный, и ему пришлось остановиться, – Фу-ух… – просмеявшись, он тяжело выдохнул, – не было печали, а теперь что ни день, то какая-нибудь е**анистика.
Совершенно внезапно в готовящийся ко сну город ворвался восторженный детский визг: – Ибани-и-и-фтика! – Родион резко обернулся. Рядом стояла молодая женщина, держащая за руку девочку лет трех-четырех в розовой курточке, – ибанифтика, ибанифтика! Так говорит ПАПА! – девочка радостно запрыгала, смеясь и хлопая в ладошки, женщина смутилась, а Родион и его невидимая спутница хохотали, не сдерживаясь…
… Слушай, а ты можешь поставить мне… какой-нибудь трек?
До дома оставалось всего ничего, а Родиона все сильнее тормошило подогретое недавними событиями желание сделать какую-нибудь безобидную глупость.
– А могу. – Евгения нисколько не смутилась, – но только из тех, что есть у меня или у тебя в памяти. Во втором случае – если ты прослушал трек от начала до конца. Желательно – несколько раз.
– А давай Morgana – Can I help you baby? Только не попсовую версию, а ремикс, не помню, как называется, олдскул микс или типа того.
Улица совсем опустела, движение, да и то скорее напоминавшее типичную сцену из фильмов про зомби, наблюдалось только у круглосуточной точки с разливным пивом, без излишнего лоска замаскированной под бар.
– Та-ак, сейчас поищем… – сказано это было таким тоном, как будто речь идет о пыльном стеллажике с дисками, – …Нашла! Не олдскул, а old stuff remix! Идеальное состояние! Сколько раз ты его прослушал? Сто? Двести? А название не запомнил. И вообще, твои вкусы весьма специфичны…
– Только не продолжай… – Родион не успевал удивляться и по инерции поднял правую руку, – а пофиг, сам знаю. Врубай. – и махнул рукой.
С первыми аккордами вступления знакомой песни он понял одну простую вещь – как одна на первый взгляд несущественная деталь перечеркивает черновой вариант действительности и творит свой – примерно так, как родинка на изначально простом девичьем лице делает его изысканным. Лейбл «Crazy shit inside» на рюкзаке пожилого преподавателя по «культуре речи», не знающего английского языка, позволяет скучной и унылой паре реинкарнировать в формате «стендап-шоу сидя». Как любимый трек, неведомым образом транслируемый сквозь твое сознание трансформирует тебя из припозднившегося пешехода в героя автобиографического фильма, а все, что вокруг – мерцающие витрины и вывески, картонный стаканчик с трубочкой, с остатками теплой газировки внутри, который грешно не отфутболить, собственное отражение в окнах редких автомобилей – в максимально реалистичные декорации. Даже допившиеся до беспомощного сидения
