резко ударил в нос отчётливый запах аммиака, мочи человеческой и (или) кошачьей, но оттого, что дверь в подъезд была предусмотрительно закрыта, хотя и не заперта, запах, видимо, здесь стоял круглогодично. Илья жил на пятом этаже, и Нина прошла с ним четыре круга преисподней, с блевотиной, лежащим наркоманом, которого Илья просто переступил, а Нину практически перенёс через него. На пятом этаже, куда поднимался весь сигаретный дым, Нина поняла, что первый этаж с глотком свежего воздуха не такой уже и вонючий.
Они зашли в угловую квартиру с дверью, оббитой красным дерматином.
– Прошу в логово холостяка!
Илья оптимистично включил свет, и Нина сразу же увидела двух тараканов, которые скрылись где-то в направлении кухни.
Бедненькая однокомнатная хрущёвка была настолько тесной, что Нина уже из коридора увидела слева окно комнаты, а справа окно кухни. Посредине сего творения человеческого маразма под названием «жильё» горделиво стоял остров «туалет/ванная», который разделял конурку на поспать и пожрать. Обстановка была очень бедной из далёких пятидесятых годов: сервант на тонких ножках с прямоугольной дверцей посредине, которая становилась столиком непонятно для чего, а вверху два стекла, которые разъезжались в сторону друг от друга, и если надо было достать сервиз или документы, то пальцами хватали одно стекло и аккуратно «толкали» его в сторону его товарища. При этом весь сервиз гремел, стёкла дребезжали, а на фарфоровом петушке, в который большинство мужчин прятали водку, чтоб жена не догадалась, крышечка грозилась разбиться. Два кресла на тонких ножках были продавлены до такой степени, что казалось, если ты в них сядешь, то тебе понадобится вся физическая форма, чтобы подняться обратно. А венцом меблировки была огромная тахта посреди зала, предусмотрительно накрытая чистой простыней. От простыни пахло свежестью, и Нина поняла, что это единственная вещь, которая ей нравится в этом доме. Нина села прямо на простынь, но не потому, что ей хотелось любовных утех, а потому, что это было единственное приятное и чистое место в квартире.
Илья, очевидно, не догадываясь об истинных намерениях Нины, заметно поморщился.
– Малыш, погоди, не торопись, а как же твой тюремщик?
Нина вздрогнула:
– Какой тюремщик, ми… Ильюша?
– Ну Гарри Поттер.
– Да! Да!
Нина подскочила и захлопала в ладоши.
«Какая же ты тупая малолетка», – с горечью и обидой подумал Илья и добавил себе под нос:
– Правда, очень красивая…
– Что, Ильюша? Я не услышала. – Нина сняла джинсовую курточку и повесила на спинку кресла.
Она была прекрасна в тёмной школьной юбочке и светлой рубашке, распущенные волосы красиво обрамляли лицо, брови, широкие и густые, добавляли ярким огромным глазам глубины и выразительности.
«И почему тебе не двадцать», – подумал Илья, а вслух добавил:
– Малыш, сейчас найду диск и принесу что-нибудь пожевать и выпить.
Нина
