налетный другУехал по другой,
На прощанье мне
Кивнувши головой.
«Вернись, я все прощу…»
Вернись, я все прощу: упреки,
подозренья,
Мучительную боль
невыплаканных слез,
Укор речей твоих, безумные
мученья,
Позор и стыд твоих угроз.
Я упрекать тебя не стану
и не смею:
Мы так недавно, так нелепо
разошлись.
Ведь ты любил меня, и я была
твоею!
Зачем же, зачем же ты ушел?
Вернись!
О, сколько, сколько раз вечернею
порою
В запущенном саду на каменной
скамье
Рыдала я, забытая тобою,
О милом, дорогом, о розе, о весне.
Я счастье прошлое благословляю.
О, если бы мечты мои сбылись!
Ведь я люблю тебя, люблю
и проклинаю!
Отдай, отдай мне снова жизнь,
вернись!
Вернись, я все прощу: упреки,
подозренья,
Мучительную боль
невыплаканных слез,
Укор речей твоих, безумные
мученья,
Позор и стыд твоих угроз.
«Не спеши, моя красавица, постой…»
«Не спеши, моя красавица, постой:
Мне не долго побеседовать с тобой;
Оберни ко мне прекрасное лицо,
Есть еще к тебе заветное словцо:
Скажи, любишь ли ты, молодца,
меня
И каков кажусь тебе удалый я?»
(Лицо девицы-красавицы горит,
Потупивши ясны очи, говорит:)
«Не пристало мне ответ такой
держать
И пригожество мужское разбирать!»
– «Не спросил бы я, да вот моя
беда:
Я сбираюсь в понизовы города;
Волгой-матушкой в расшиве
погулять,
На чужбине доли, счастья
поискать».
(Помутился вдруг девицы светлый
взгляд;
Побледнела, словно тонкий белый
плат.)
– «Уж зачем бы меня, девицу,
пытать,
Коли едешь, коли вздумал покидать?
Видит бог, как я любила молодца!
Может, больше – грех и молвить, —
чем отца!
Все на свете за него бы отдала!
Да ему, уж видно, стала не мила!»
– «Ты мила мне пуще прежнего
теперь;
Не словам – хотя божбе моей
поверь.
Для тебя же я сбираюсь в дальний
путь,
Чтоб трудами выйти в люди
как-нибудь;
Чтоб, вернувшись, быть на родине
в чести;
Чтоб смелее от венца тебя вести.
Понизовые привольные края:
Не последний за другими буду я».
– «Волга-матушка бурлива,
говорят;
Под Самарою разбойники шалят;
А в Саратове девицы хороши:
Не забудь там красной
девицы-души!»
– «Не боюсь я Волги-матушки
валов,
Стеньки
