«призрачные хулы на покойного Николая Бухарина за (покойного же) Сергея Есенина». Значимость их важнее.
Бухаринское клеймо на имени поэта проступало довольно долго. Поэты есенинского круга подвергались репрессиям на протяжении всех 1930-х годов. Ныне эти мрачные страницы отечественной культуры включены в книгу С.Ю. и С.С. Куняевых «Растерзанные тени» (1995). Нелишне напомнить также, что в 1949 году Секретариат ЦК ВКП(б) уволил директора издательства «Советский писатель» Г.А. Ярцева, в вину которому было поставлено включение в издательский план 1949 года около трех десятков книг, названных «идейно-порочными». В их числе фигурировал и сборник избранных произведений С. Есенина. Тем не менее можно утверждать, что в основном «реабилитация» есенинской поэзии (как и многих других величайших русских национальных ценностей) произошла в годы Великой Отечественной войны. Гораздо раньше обнаружилась несостоятельность бухаринских оценок поэта и голоса родной русской земли, звучащего в его стихах. По крайней мере, к 1936 году Н.И. Бухарин как большевик стал уже явно «неактуален» из-за своей «негибкости» в русском вопросе. Именно тогда он был впервые и самым грубым образом одернут за «ошибку», которая до недавнего времени никому не ставилась в вину – за откровенную русофобию, что, впрочем, было сделано своевременно: на горизонте маячила война, и такое непочтение к народу, получившему уже с высочайшего сталинского соизволения титул «первого среди равных» советских народов и «великого», становилось явным анахронизмом, ибо, как указала «Правда» от 1 февраля 1936 года, «ненависть к русскому народу включает в себя, конечно, ненависть ко всему советскому». Отныне коммунистам не подобало трактовать историю в духе «левацкого интернационализма» (именно это словосочетание было выбрано для определения сущности бухаринской теории) и нерасчетливо «отгораживаться от положительной оценки прошлого своей страны». Как в этой связи не вспомнить Ф.М. Достоевского, написавшего в свое время: «Стать русским значит перестать презирать народ свой».
Подобные же коррективы вносились и в отношение к русскому художественному наследию. «Советским художникам, – давала новую установку “Правда” (1937. 13 августа), – следует помнить, что интернационализм “интернационализму” рознь. Один из них, подлинный ленинско-сталинский интернационализм, основан на чувстве национальной гордости художника своим народом, то есть тем вкладом, который этот народ тоже вносит во всемирное дело борьбы за социализм. И есть другой “интернационализм”, левацко-нигилистический, основанный на чувстве полного равнодушия и презрения к народу своей нации. Художник, исповедующий такой, с позволения сказать, “интернационализм”, ратует за безнациональное искусство, искусство “вообще” просто потому, что ему одинаково безразлична и чужда героическая борьба как своего, так и остальных народов. Этот анархический безнационализм “Иванов, не помнящих родства” основывается на отказе художников от демократических и социалистических
