и немного расслабилась, когда поняла, что ни она, ни миссис Чейз не упомянули королеву по имени.
– Боюсь, что да.
– Филлида просто дьявол. – Кэмерон погладил Макнаба по голове. – Хочешь, я вытряхну из нее твои письма?
– Пожалуйста, не надо, – тревожно распахнула глаза Эйнсли. – Если вы ее напугаете, она может пойти в газету, как грозилась.
Макнаб покружил вокруг Эйнсли, заставив ее невольно приблизиться к Кэмерону. Потом сел рядом с Эйнсли, безмерно счастливый, что теперь они так близко друг к другу.
– Я могу решить твою проблему, – заявил Кэмерон. – Я дам тебе тысячу гиней, если попросишь.
«Он не отдаст тебе письмо, не назначив за него цену», – пронеслось у нее в голове.
– Я соберу деньги, – ответила Эйнсли. – Это будет нелегко, но я соберу.
В другой стороне парка в свете китайских фонариков под руку со своим мужем гуляла Филлида.
– Она женщина упрямая и практичная, – заметил Кэмерон.
– Она у меня как бельмо на глазу.
– Если ты думаешь, что тысяча гиней избавит тебя от Филлиды, то ты ошибаешься, – прошуршал, как гравий под ногами, тихий смех Кэмерона. – Она что-нибудь утаит или найдет другой способ вернуться к тебе. Шантажистов невозможно остановить, – с горечью в голосе пояснил Кэмерон.
– Разве? Откуда вам это известно?
– Когда ты приходишься братом герцогу и твоя жена умирает при загадочных обстоятельствах, вдруг из ниоткуда появляются эти акулы.
– Не очень понятная метафора.
– К черту метафоры. Это – люди-акулы, и они появляются из тени тогда, когда ты меньше всего их ждешь.
– Простите, – прошептала Эйнсли.
В ее голосе Кэмерон уловил сожаление. Черт, ну почему она так смотрит на него?
Блестящие в темноте серые глаза, открытый взгляд. Когда она наклонилась погладить собаку, с ее плеча сползла тонкая кружевная шаль. И снова Эйнсли оживила мир Кэмерона, наполнила его обычно серое существование яркими красками.
– Все общество строит предположения, не убил ли я свою жену. Включая тебя.
Тень вины, промелькнувшая в глазах Эйнсли, подтвердила правоту его слов. Но почему бы Эйнсли не строить предположения? Никто точно не знает, что произошло в той комнате, только Кэмерон. Дэниел был маленьким, и, кроме него, Кэмерона и Элизабет, в комнате никого не было.
Кэмерон вспомнил дознание. Все смотрели на него, пока он безжизненным голосом давал показания, все верили, что это он убил Элизабет. Глаза деревенских жителей, журналистов, семьи Элизабет, ее любовников, его собственного отца, судьи, коронера, холодные и невозмутимые, ждали его признания.
Только Харт поверил ему, и Харт дал ложные показания: он рассказал коронеру, что, случайно распахнув дверь, видел, как Элизабет воткнула нож себе в горло. Кэмерон был в другом конце комнаты, он держал на руках Дэниела, пытаясь успокоить ребенка. Давая эти
