залась.
Сын с семьёй жил не очень далеко. Час езды электричкой. Но приезжал проведать стариков и звонил очень редко. Она считала, что в этом виновата его жена. Иногда даже говорила:
– Его красавица не хочет, чтобы он общался с нами. Ну и Бог с ними, пусть живут, как хотят.
Их жизнь продолжалась монотонно, по давно установленному порядку. Подъем, зарядка на ковре в большой комнате, душ, легкий завтрак. В основном, жили, как обычно. После завтрака выходили на прогулку. Взявшись за руки, как влюблённые, потихоньку гуляли вокруг дома, или шли в универсам за кефиром, батоном, сосисками, молоком.
Каждое утро кормили крошками батона или пшеном большую стаю воробьев, которые ожидали их на большом кустарнике у соседнего дома. Вечерами он садился к компьютеру, а она смотрела по телевизору бразильские сериалы, различные шоу, фигурное катание на коньках. Любила читать любовные романы, которые покупала в книжной палатке у небольшого рынка. Покупала книги по десять рублей, а прочитав, относила обратно в киоск, и отдавала их по пять рублей. Читала аккуратно. Книги после чтения были, как новые. Продавщица с удовольствием брала книги обратно.
Летом, примерно раз в месяц, они уезжали к его сестре на "фазенду". Какое-то время она чувствовала себя вполне удовлетворительно.
Потом все чаще стала жаловаться на боли в области сердца, головокружения, шаткость походки. Периодически у неё повышалось давление. Без палочки, которой пользовалась её мама, она на улицу не выходила. Во время прогулки крепко держалась за него, боясь упасть.
Появилась настойчивая мысль, что она скоро умрет. Все даты сопоставляла с днем и годом смерти своей мамы, часто подолгу стояла на кухне у окна, задумавшись, иногда плакала без всякой причины. Часто повторяла, что очень хочет умереть с ним в один день. Оставаться одна она боялась и не хотела. Все время говорила, что хотела бы умереть первой.
Часто просила его, если он вдруг останется один, а она умрет первой, чтобы он не женился. Постоянно повторяла:
– Я не хочу, чтобы в нашем доме, где мы прожили с тобой столько лет, была другая женщина. Дай мне слово, что ты не будешь повторно жениться.
Он дал ей слово, что будет жить один или переедет к сыну. Она на несколько дней успокаивалась, а потом вновь повторяла свою необычную просьбу.
Его мучил вопрос: как точно она определила время своей смерти. Она говорила, что мама умерла в 74 года, и она умрет в этом году. Переубеждению не поддавалась. Отвечала:
– Я знаю…
Любила стоять у окна на кухне, смотреть на улицу и задавать себе или ему вопрос:
– Интересно, а что здесь будет после нас? Так же будут идти люди, ехать машины, бегать дети?
Она все время думала о каком-то другом, потустороннем мире. Может быть, это были первые, еще не очень выраженные признаки психического расстройства? Трудно сейчас сказать.
Посоветовавшись с сыном, он решил положить её в госпиталь для обследования и, при необходимости, лечения. Положили её в хорошее отделение, начальником, которого был профессор.
Через несколько дней, когда он пришел проведать её, она рассказала ему, что с ней "стали проводить какие-то эксперименты". Якобы, она должна будет "учить медицинских сестер в отделении функциональной диагностики". Вместо того, чтобы более внимательно разобраться с её рассказом, он только посмеялся над её чудачеством. Сказал:
– Не выдумывай ерунду всякую…
Потом он тысячу раз жалел, что сразу не разобрался с её рассказом и не поговорил на эту тему с врачами отделения или даже профессором.
Через день он снова пришел проведать её, а она заявила ему, чтобы он немедленно забрал её домой. Уговоры и убеждения его и врачей не помогали. Вещи были собраны, она была готова уходить из отделения. У него взяли расписку, что за дальнейшее её состояние отвечать будет он.
Явное подозрение о наличии у неё психических расстройств появилось, когда она вдруг спросила его:
– А как зовут нашего сына?
Он понял, что это грубый провал памяти и нужна срочная консультация хорошего психиатра. Сын показал её психиатру, который заподозрил болезнь Альцгеймера.
Тут же сам позвонил профессору и договорился о консультации. Они поехали в больницу на улицу Каширскую. Профессор очень вежливо приняла их, но вывод остался прежним. Предложила через месяц положить её к себе в стационар, но они воздержались.
Он был абсолютно уверен, что это ничего бы не дало. Слишком быстро прогрессировала болезнь. С каждым днем ей становилось все хуже. Она вдруг усомнилась,
