романс о лошадке, скачущей в спелом лугу.
– Халтура. – свистнул в два пальца пьяненький следователь Крокодилов. – Ещё бы «в лесу родилась ёлочка» спела. Да мы столько душегубов повидали, за шкирку хватали и на Божий свет вытаскивали, что из нас слезинки за просто так не выжмешь.
– Разве тут можно петь русское-народное? – усомнился Евпсихий Алексеевич. – Место злачное, без национальных и расовых мотивов.
– Это «в лесу родилась ёлочка» – народная песня? – желчно засмеялся следователь. – Евпсихий, ты меня удивляешь – умный вроде бы мужик. Песенка это вовсе не русская, сочинила её Раиса Адамовна Гедройц в 1903 году, специально натыкала туда оскорбительных инвектив… Уж сколько поколений русских детишек выросло, распевая этот гимн вурдалаков на радость простосердечным родителям, бабушкам и дедушкам!.. Вот как можно быть взрослым человеком и не осознавать весь сатанинский смысл этой песенки?.. Ведь что получается, Евпсихий?.. А получается то, что если мы не понимаем смысла сказанного, причём самого простого, самого лежащего на поверхности, смысла, значит отупели и очерствели душами!.. Очерствели, Евпсихий, и не можем рассчитывать на благостное дуновение, что способно направить нас подальше от бесполезных прегрешений. «Русские, очнитесь! родные мои, облагоразумьтесь!» – хотелось бы мне крикнуть во весь голос, да что теперь толку.
«Спросите у него, кем и как было замечено моё исчезновение. – требовательно зашуршал голос Анны Ильиничны. – Довольно болтать про Раису Адамовну, эта болтовня вас в такие дебри увлечёт – во век не выберетесь.»
Выступление взъерошенной певички закончилось извержением слюнных желёз, отчего конферансье перепугано схватился за голову и вызвал уборщицу, извиняясь перед публикой за непорядок, хотя, детские слёзы и недомогания могут быть понятны даже самому грубому мужлану. Уборщица сказалась больной, на минутку выскочила на сцену, чтоб продемонстрировать справку от доктора, которую конферансье вслух и зачитал. «Чёрт вас всех побери! – рявкнул он, разрывая справку в клочки. – Опять пневмония, опять требования санаторного отдыха и упоения в благоухающих садах. Я вас уволю к такой-то матери, и всем расскажу, что вы просто бездельница; любите, когда за вас другие работают. Уходите, не мозольте мне глаза!.." Тогда на сцену выползли мокрые половые тряпки и вполне самостоятельно принялись шуровать и убирать.
– Значит, Феофанов посулил Сердцеедскому выгребную яму, а тот и ухом не повёл? – обратился Евпсихий Алексеевич к следователю.
– У меня сложилось впечатление, что Сердцеедский редкостный циник, который и очутившись в выгребной яме, не принизит самооценки. Такие на многое способны, но цинизм – есть маскировка пошлой трусости, и циники редко идут на преступление.
– Если вся компания развлекалась при содействии абсолютно восторженной молодости, а Сердцеедский корчил из себя порфироносца и не принимал
